Диагноз под прикрытием

— Так вы меня и не подставляете, — возразила я. — И, по-моему, в данной ситуации это единственный вариант. Если рассказать заведующему все как есть, думаете, он поверит? Да как бы хорошо к вам ни относился начальник, он сразу заподозрит, что разбитая ампула — не случайность, до этого были случаи исчезновения лекарств, а теперь это… Нам надо выяснить, кто занимается такими темными делишками, и чем скорее это сделаем, тем лучше. Мне ничего не будет — фельдшерам платят немного. Вы, в конце концов, заступитесь за меня. Вроде я хороший работник, ну, случилась такая неосторожность. Андрей Максимович поругает меня, ладно, вычтет из зарплаты цену за ампулу, уж не знаю, сколько она стоит… Но это — не самая большая беда, которая может случиться! Гораздо хуже, если вас уволят — тогда и злодей окажется безнаказанным, и вы потеряете место. К тому же в вашем возрасте, уж простите за откровенность, вряд ли возьмут на другую работу. Тем более если в трудовой будет указана причина увольнения. Соглашайтесь на мое предложение, это лучшее, что можно сейчас придумать!

— Танюш, может, не надо? Может, расскажем Андрею Максимовичу все как есть? — робко предложила Наталья.

Я усмехнулась.

— У вас заведующий — не осел, которому можно вешать лапшу на уши! Он что, поверит вам? Решит, что вы из него дурачка делаете, и все! Еще и рассердится вдобавок ко всему. Лучше, Наталья Романовна, подумайте, кто может желать вам зла среди остальных работников вашей смены. С персоналом других смен вы ведь не общаетесь?

— Да я и с нашими врачами не больно общаюсь… — призналась Дьякова. — У меня друзей и подруг нет, со всеми соблюдаю правила элементарной вежливости, вот и все…

— Давайте тогда разбирать каждого врача и фельдшера! — заявила я. — Начнем со Светланы Одинцовой. Что вы можете сказать про нее?

— Да, в общем-то, ничего… — растерялась врач. — Я даже не знаю, замужем она или нет. Вроде мы с ней не разговаривали ни о личной жизни, ни о рабочих делах. Так, она один раз попросила меня взять Афанасенко, потому что не знала, куда ей инъекцию вводить. Ну, ты сама видела, вен у нее нет, а дежурила не Ольга Ивановна, а другая диспетчер, наша-то меня всегда посылает на Афанасенко вне очереди. Вот, собственно, и все мое общение со Светой…

— А что вы можете сказать про Владу? — поинтересовалась я. — Она вам может желать зла?

— Влада тоже со мной не общается, — покачала головой Наталья. — Я ее толком-то и не знаю. Она ко мне не обращается, я к ней тоже. Вообще, стараюсь не навязываться людям, а раз Влада со мной не заговаривает, зачем ей надоедать?

— Так, дальше кто у нас по списку… — Я задумалась. — Может, вы назовете человека, который к вам плохо относится? Я же тут первый день работаю, никого толком и не знаю…

— У меня врагов вообще нет, ровно как и друзей. — Наталья устремила взгляд на окно.

Потом подошла к давно закипевшему чайнику, налила в чашку горячую воду.

— Холодный… — отметила она, тем не менее сделав несколько глотков.

Затем снова замолчала и наконец произнесла:

— Знаешь, Танюш, если говорить честно, у меня не совсем хорошие отношения с нашим диспетчером, Ольгой Ивановной. Не знаю почему, но мне сдается, она отрицательно ко мне относится. Ты же видела, нашу бригаду посылают вне очереди, еще и замечания она мне вечно делает. Такое ощущение, что мое присутствие ее выводит из себя. Я как-то спрашивала у нее, почему другие врачи спят ночью, а мы ездим как проклятые. Так она заявила, что я самый опытный врач, вот и отдуваюсь за всех. Мне как-то от этого не легче… Ведь со многими адресами, на которые она меня высылает вне очереди, прекрасно могут справиться и другие врачи смены. Иначе возникает законный вопрос: за что они получают деньги, раз сидят на подстанции… Я, конечно, не хочу ничего говорить против других, но иногда, сама понимаешь, обидно…

— А за что диспетчер может так вас ненавидеть? — полюбопытствовала я. — Попробуйте вспомнить, вдруг был между вами какой-то конфликт?

— Да какой конфликт? — покачала головой Дьякова. — Я стараюсь ни с кем не ссориться, свои эмоции всегда под контролем держу. Тяжело, конечно, тем более когда после тяжелых суток возвращаюсь домой, а там дочка. Стараюсь на ней не сорваться, но в последнее время бывает, что ворчу на Иришку, как старая бабка. Вроде делаю замечания, а дочка обижается. Ну, ее тоже можно понять — она, как может, старается мне помочь, и по домашнему хозяйству, и недавно подработку себе нашла… А я прихожу и начинаю нудеть, самой от себя иногда противно. То посуду она не туда положила, то тарелку не вытерла, то сковородку грязную оставила. Мелочи, и вроде я по существу замечания делаю, но девочка-то старается мне помогать, тоже обижается. Где-то прочитала, что надо себе любимое занятие найти, тогда не злишься на других. Вот и занялась рукоделием, вроде как помогает…

— Понятно, — прервала я врача. — Может, с фельдшером каким вы недавно повздорили? Или заметили, что к вам не очень хорошо относится кто из девчонок?