Диагноз под прикрытием

— Что вы говорите! — изобразила я святую невинность. — Просто, когда я училась, у моей одногруппницы было такое же заболевание. Точнее, она, когда в старших классах училась, жаловалась на боли постоянные, а потом и вовсе учиться не смогла. Врачи говорили, что это не лечится, только инвалидность можно оформить. Но подруга моя увлеклась нетрадиционной медициной, и одно аюрведическое средство ей помогло… Но вы понимаете, это не телефонный разговор, так в двух словах и не объяснишь. Если вас интересует эта тема, мы можем с вами встретиться, где вам удобно, и я все расскажу. Завтра, на работе, времени не будет, да и не для посторонних ушей все это…

— Если вы так хотите помочь, приезжайте, — неожиданно легко согласилась диспетчер. — Я из дома сегодня выходить не собиралась, поэтому, если вам не сложно, можно поговорить у меня дома. Если вас, конечно, не смутит присутствие больного человека…

— Конечно, за меня не беспокойтесь! — заверила я женщину. — Диктуйте адрес…

Одна из неприятных сторон моей работы — это то, что ради установления личности преступника и раскрытия дела мне часто приходится врать.

Конечно, я к этому привыкла — иначе какой из меня частный детектив, если я стану стараться говорить исключительную правду?

Обычно я не обращаю внимания, если, скажем, придумываю какой-то способ разговорить подозреваемого, но иногда бывает, что ложь мне крайне неприятна. Как бы негативно ни относилась я к Ольге Ивановне, лгать человеку, у которого в семье большое горе, подло и непорядочно. Но я не могла придумать иного способа вызвать диспетчера на откровенный разговор. Чтобы хоть как-то оправдать свой поступок, я внимательно изучила статьи в Интернете, посвященные диагностике и лечению рассеянного склероза. Кто знает, может, что-то из моих советов и поможет дочери Ольги Ивановны…

Диспетчер жила в пятиэтажном доме, на четвертом этаже.

Открыла мне женщина сразу — похоже, была готова к моему визиту.

Лифт в доме работал, я не преминула им воспользоваться. Правда, внутри он оказался далеко не таким чистым и опрятным, как, скажем, в моем доме. Мало того, кабинка узкая, давно не мытая, так еще и запах какой-то странный. Я не разобрала, что за аромат доносился из лифта, но явно запах был неприятным. Лифт полз наверх очень медленно, и я даже подумала, что успела бы подняться по лестнице гораздо быстрее.

К моей великой радости, он не сломался, и я не застряла по пути к квартире Ольги Ивановны.

Клаустрофобией я, к счастью, не страдала, но решила, что обратно спущусь пешком. Кто разберет этот лифт, вдруг решит все-таки сломаться, и за свою лень я поплачусь тоскливым ожиданием в тесной кабинке, пока меня наконец-то оттуда вытащат…

Без медицинской синей формы Ольга Ивановна выглядела совсем по-другому.

Я бы не сказала, что домашняя одежда была подобрана в соответствии с возрастом женщины и ее комплекцией — нет, ей совершенно не подходили свободные синие штаны с мордами овчарок и серая кофта-балахон. Такой домашний костюм мог бы подойти даме помоложе, если не сказать, что его могла бы носить девушка-подросток.

Уж не знаю, кого напоминала диспетчер сейчас, но явно не «черепаху Тортилу», хотя очки на ней были те же самые.

Я еще раз подумала про себя, что Мишиной не помешала бы грамотная консультация стилиста.

Отсутствие косметики — после работы женщина, видимо, умылась — придало ей не такой воинственный и суровый вид. Завидев меня, Ольга Ивановна кивнула, коротко поздоровалась, а затем пригласила меня войти в квартиру.

Несмотря на довольно старую мебель, в коридоре было уютно и даже как-то тепло, хотя отопление в домах еще не включили.

Возможно, ощущение теплоты создавали приятные для глаз светло-бежевые обои с бледными цветами, подобранные гармонично и со вкусом. Верхняя одежда висела аккуратно, немногочисленная обувь была вся вычищена и стояла ровным рядом.

«Наверное, Ольга Ивановна тщательно следит за порядком в доме», — подумала я про себя, аккуратно вешая свою куртку на свободную вешалку.

— Вы не будете возражать, если мы в кухне поговорим? — спросила меня диспетчер.

Я заверила ее, что мне абсолютно без разницы, где мы станем беседовать. Мишина кивнула и пригласила меня следовать за ней.

Маленькая кухня, как и коридор, поражала своей чистотой. Несмотря на столь малое пространство, все вещи лежали на своих местах, нигде не валялось ничего лишнего.

На столе — чистая, опрятная скатерть, на белой плите — ни единого пятнышка от пролитого кофе или убежавшего соуса. Чайник сиял так, словно его ежедневно начищали до блеска или использовали как предмет декора, в шкафах аккуратно расставлена посуда. Рядом с умывальником висели собственноручно вязанные круглые прихватки, чистые и ровные, а на стене одна-единственная картина, изображавшая фрукты.

Ольга Ивановна предложила мне сесть на табурет, который покрывала красивая «сидушка», видимо, тоже собственное творение диспетчера.

Я опустилась на сиденье, про себя подумав, что непохоже, будто у диспетчера больная дочь и сын-алкоголик. Я привыкла, что в домах, где проживают пьющие люди, обычно не до порядка.