Диагноз под прикрытием

— У вас какой-то случай был? — заинтересовалась я. — Если не сложно, расскажите, пожалуйста! Я ведь сейчас у всех учусь, и у врачей, и у фельдшеров. Прекрасно понимаю, что для работы опыт нужен, а раз его нет, то дельный совет от знающего человека всегда пригодится!

— Не хочется, конечно, вспоминать, — прервалась диспетчер. — Ладно, расскажу тебе, ты девочка хорошая, внимательная. Ты мне услугу, и я тебе, так сказать, на будущее… Я ведь до того, как стать диспетчером, врачом долгое время работала, выездным. Тоже институт медицинский окончила, всю жизнь на пятой работала, начала, когда еще заведующим не Андрей Максимович был, а Леонид Валерьевич Павлов… Считай, тридцать лет врачом работала, и все хорошо было. Но вот как со Снежкой и Яриком беды начались, стала сама не своя. Иногда на больных срывалась, жалобы на меня поступали. Андрей Максимович, который стал заведующим, поначалу все мне с рук спускал — знал, что у меня проблемы, вот и жалел. Но один раз, на ночном вызове, я совершила страшную ошибку. ЭКГ снимала, работала без фельдшера, ну и пленку невнимательно посмотрела… В общем, инфаркт у больного был, а я не поставила правильный диагноз. В результате пациент умер той же ночью, а его сын на меня нажаловался, вроде врач был, но ничего не сделал. Моя ошибка была, это я признаю. По-хорошему, после такого меня уволить нужно было, только Андрей Максимович снова сжалился надо мной, предложил диспетчером стать. Ну, я и согласилась, да и после того случая я боялась к больным ездить, вдруг по моей вине еще какая смерть произойдет… Поэтому, если вдруг врачом устроишься, будь предельно внимательна и все свои проблемы в личной жизни оставляй за пределами подстанции. Жизнь больного — не шутка, мы несем ответственность за каждого пациента…

— Да, это верно… — согласилась я с женщиной. — Но вас ведь можно понять, вы же не со зла…

— Дорогая моя, да кого волнует, со зла или нет? Врач выходит на работу, он обязан лечить людей, едва ли не с того света их вытаскивать. На работе ты — не человек. Ты доктор, едва ли не бог и ангел-хранитель, ты обязан спасти умирающего, даже если это не в силах простого человека… Поэтому, прежде чем становиться врачом, сто раз подумай: а по силам ли это тебе? Сможешь ли ты свою жизнь отдать на благо других людей? Иногда ведь приходится забывать о своих личных нуждах, приходится жертвовать чем-то… Я это осознала, только когда произошел тот жуткий случай, и, надо сказать, если бы Андрей Максимович не понизил меня в должности, сама бы написала заявление об увольнении…

— Но работа диспетчером вам больше нравится? — спросила я.

Ольга Ивановна неопределенно пожала плечами.

— Нравится или нет — я отношусь к ней как к работе. Уволиться я не могу, другого образования у меня нет, да и куда в моем возрасте могут взять… Стараюсь брать подработки. Снежке ведь на лекарства уйму денег нужно. Завтра вот, к счастью, диспетчера не будет, поэтому я выхожу…

— О, я тоже с Натальей Романовной на сутки! — подхватила я.

Диспетчер улыбнулась.

— Вот и славно! Тогда если вдруг сегодня со своей подругой поговоришь, завтра скажешь, какое лечение она проходила?

— Конечно! — заверила я Ольгу Ивановну. — Я сегодня ей позвоню и все запишу, чтобы вы поскорее начали лечиться…

Я собралась было поблагодарить за теплый прием и уйти, как вдруг услышала какой-то странный скрип.

Я посмотрела в сторону коридора и увидела причину непонятного звука.

В кухню въезжало инвалидное кресло, приводимое в движение тонкими руками бледной, болезненной девушки, которая управляла креслом с видимым усилием. То, что это была девушка, я вычислила только логически, исходя из рассказа диспетчера.

Больше человек в инвалидном кресле походил на ребенка, только странного: тощее тело, лицо с заостренными чертами, короткие, нерасчесанные волосы. Одета больная была в клетчатую рубашку и синие джинсы, которые, несмотря на то что были свободного кроя, только подчеркивали неестественную худобу.

Снежана, а это была она, подняла свои серые глаза и только сейчас увидела меня.

На ее лице отразился почти животный испуг, и, не произнося ни слова, она с усилием развернула кресло и покатила его обратно в комнату.

Растерянная Ольга Ивановна всплеснула руками и позвала дочь:

— Снежка, не бойся, это моя сотрудница, Таня… Снежана, вернись!

Но девушка, по-прежнему ничего не говоря, уже скрылась в своей комнате.

Диспетчер виновато посмотрела на меня и пояснила:

— Снежана очень боится незнакомых людей… Поэтому я не приглашаю никого домой, за исключением редких случаев. Она переживает, что люди будут смеяться над ней или, что еще хуже, начнут ее жалеть. Несмотря на свою болезнь и жуткие приступы, она очень гордая, не хочет, чтобы кто-то считал ее неполноценной. И из дома она даже на прогулку не поедет, хотя я могла бы выкатить кресло по ступенькам. Дом, конечно, не оборудован для инвалидов, но когда надо было в больницу ехать, я приноровилась управляться с креслом…

— Снежана вообще не выходит из дома? — ужаснулась я.

Ольга Ивановна с тоской кивнула: