Дьякон Кинг-Конг

Элефанти почувствовал, как к лицу приливает кровь.

– Я уже говорил. Это без меня.

– Брось, Томми! – взмолился Пек. – В этот раз ты мне нужен. Только в этот.

– Позови Херби из Вотч-Хаусес. Или Рэя с Кони-Айленда. У Рэя теперь целая бригада. Новые фуры и все такое. Он обо всем для тебя позаботится.

– Я не могу с ними работать. Не нравятся мне эти парни.

– Почему? Два парня. Сложишь вместе – получится один мужик.

На виске Пека вздулась вена, и он скривился – Элефанти знал, что это выражение означает гнев. Вот в чем беда Джо. Его норов. С Джо Пеком они были знакомы со средней школы. В Бэй-Ридже учились три тысячи детей, но только одному достало глупости схватиться в автомастерской за модельный нож X-Acto из-за потерянного гаечного ключа – Джо Пеку, мелкому задохлику из района Коз с девчачьей мордашкой и мозгом размером со зрелую горошину. В школе Элефанти пришлось четыре-пять раз самолично начистить рожу Джо, но у того была невероятно короткая память на поражения. Когда ему сносило башню, он уже не спрашивал, что произошло, кто виноват и почему. Нечего и говорить, что это свойство делало его дерзким гангстером, но в то же время первым кандидатом на то, чтобы однажды закончить дни в урне в собственной семейной погребальной конторе. Поразительно, годы его не смягчили.

– Ниггеры из Коз-Хаусес срут в мою малину, – сказал Пек. – Подстрелили пацана. Отличного пацана. Негра. Он толкал много товара для одного моего клиента. Говорят, просто гений, отличный пацан. Отлично работал, пока не словил пулю.

– Если он такой умник, чего бы не дать ему какую-нибудь негритянскую стипендию, Джо?

Пек побагровел, и Элефанти с отстраненным удовольствием наблюдал, как Пек, проглатывая гнев, спускал ему эту дерзость.

– Дело в том… – Пек посмотрел через лобовое стекло, потом через заднее, чтобы убедиться, что рядом никого нет, – что подстрелил пацана какой-то старый пердун. И вот мой клиент в Бед-Стее послал одного из своих уладить дела. Тот выследил старикашку, чтобы его прижать к ногтю. Но хрыч не желает прижиматься.

– Может, он скромный человек, который не любит внимания.

– Ты можешь, блин, послушать серьезно?

Элефанти почувствовал, как у него учащается пульс. Подавил желание схватить Пека за грудки и познакомить его смазливое девчачье личико со своим кулаком.

– Убирай уже блокирующих с поля и выходи на другую половину, а, Джо?

– Чего?

– Просто скажи, что тебе надо. У меня дела.

– Тот, кого посылали, облажался. Его взяли копы. Теперь он поет в «семь-шесть». Одна моя пташка оттуда рассказывает, что поет он малиновкой – выкладывает копам все. И перед тем как его выпускают, этот стукач сообщает копам, что мой главный цветной клиент в Бед-Стее задумал меня кинуть. Цветные больше не хотят, чтобы я им поставлял. Как тебе это понравится? Неблагодарные ниггеры! Я к ним со всей душой, а они меня хотят нагнуть. Собираются развязать расовую войну.

Элефанти слушал молча. «Вот что бывает, когда имеешь дело с теми, кому не доверяешь, – думал он с горечью. – И даже неважно, о наркотиках речь или об овсяных хлопьях. Проблема одна».

– Я не при делах, – сказал он.

– Горвино это не понравится.

– Ты с ним разговаривал?

– Ну… пока что нет. Я разговаривал с его человеком Винсентом. Он говорит, что Горвино меня поддержит, но Бед-Стей – наша земля. Поэтому, говорит, и разбираться тоже нам.

– Это твоя земля, Джо. Не моя.

– Это наш док.

– Но твоя дурь.

Он видел, как темнеет лицо Пека; как тот борется со своим горячим норовом, всего в одном шаге от того, чтобы взорваться. С великим усилием Пек снова оправился.

– Можешь ты вступиться за меня только один этот раз, Томми? – сказал он. – Только этот раз? Пожалуйста? Перевези для меня ливанскую поставку – и я больше ни о чем не попрошу. Только в этот сраный раз. После поставки мне хватит бабла, чтобы выдавить ниггеров и послать их куда подальше навсегда. И заодно сочтусь с Горвино.

– Сочтешься?

– Я торчу ему несколько тысяч, – сказал Джо и спешно прибавил: – Но получу эту поставку – и легко сочтусь, и навсегда выйду из наркоты. Ты, кстати, прав. Всегда был прав насчет наркоты. С ней слишком рискованно. Это мое последнее дело. Сочтусь – и на выход.

Долгое время Элефанти молча буравил Пека взглядом.

– Брось, Томми, – умолял Пек. – По старой памяти. Ты не принял ни одной чертовой поставки за полгода. Ни одной. А я отвалю тебе восемь косарей. Всего делов на час. Один сраный час. Прямиком с борта, в док и дальше по маршруту. Не надо разгружать шины, ничего такого. Просто берешь товар и кабанчиком ко мне. Один час. И я отстану. Один час. Ворочая сигареты, ты столько за месяц не заработаешь.