Диалектика русского этноса, или в поисках русского генофонда

Отсюда легче легкого сделать правильный вывод о том, благо или зло несет с собой повышенная гомогенность: очевидное благо, и очень большое.

Что же следует сказать о месте русских на вышеназванной иерархической лестнице? Как его оценить?

С одной стороны, если судить по среднему значению таблицы, мы относительно гомогенны. Но лукавство «средних цифр» в очередной раз становится очевидным, когда дело доходит до конкретики. Ибо, с другой стороны, мы замыкаем группу народов Европы[64], пропустив вперед себя всех, кроме осетин, лопарей, коми и хантов. Хуже всего из наших западных соседей дело обстоит у французов и итальянцев, что неудивительно, с учетом их истории. Но у нас-то показатель еще хуже!

Печальный итог, хвастать нечем. Даже в родной нам «Восточной Европе и в особенности на Украине различия между популяциями очень малы» (254). Гетерогеннее нас во всей Северной Евразии только Урал и особенно Сибирь — проходной двор[65]. Однако тот факт, что мы почти в четыре раза превосходим по гомогенности тофаларов, как-то мало утешает доброжелательного к русским наблюдателя.

Возможно, запас генетической прочности у нас пониже, чем у ненцев, но повыше, чем у итальянцев, и это — хорошо; но в культурном и политическом отношении это промежуточное положение не может удовлетворять. Кстати, не в этой ли на порядок повышенной, по сравнению с некоторыми европейцами, гетерогенности — объяснение наших вечных русских раздраев и междоусобиц? Нашей несолидарности, неспособности что-то делать сообща, взаимной нетерпимости, неуважения и т. д.?

Итак, если у нас и есть преимущество, то оно удручающее.

* * *

Как же открывшуюся картину относительного положения русских среди окрестных народов объясняют Балановские? А вот:

«Большому ареалу — большая изменчивость <…> Само географическое расстояние уже служит фактором изоляции, создавая генетические отличия популяций друг от друга» (128).

Слоган, копирующий известный тост «большому кораблю — большое плавание», ничего, разумеется, не объясняет. У немцев тоже не маленький ареал расселения, нам часто внушают даже, что-де немцы разных земель плохо понимают друг друга, что баварцы и саксонцы чуть ли не разноэтничны и проч. Однако наука, как видим, опровергает эти досужие бредни. Немцы оказались в два с лишним раза гомогеннее нас, хоть и мешались вовсю со славянами, особенно на Востоке. Генетические расстояния между популяциями не выражаются в географических мерах. Хотя относительная замкнутость популяций способствует селективной концентрации тех или иных отличий, но, повторюсь, не до такой же степени!

Нет, такое объяснение принять невозможно.

Поговорим подробнее об этом в следующей главке.

РУССКАЯ ИЗМЕНЧИВОСТЬ В СВЕТЕ ИСТОРИИ

К счастью, Балановские дают нам возможность в более тесном приближении присмотреться к той самой гетерогенности русских, к их популяционной изменчивости.

Главный вопрос, беспокоящий в свете всего вышесказанного: если гетерогенность русских, большие генетические расстояниях между русскими популяциями так велики, тогда м.б. надо говорить о нескольких народах под одним этнонимом? Ведь однородны, вот, англичане, шведы или украинцы, никто не оспорит их принадлежность к одному народу, их статус единого этноса.

С французами, итальянцами, самыми гетерогенными из западноевропейских народов, уже гораздо сложней[66], их национальное единство не раз подвергалось и подвергается сомнениям. Можно вспомнить, как в ходе Французской революции провозглашалась задача для галлов (как бы коренного населения и одновременно простонародья) сбросить владычество франков (как бы пришлого элемента и одновременно аристократии). Не забудем, что гасконцы, басконцы, бретонцы, нормандцы и коренные парижане есть этносы разного генетического наполнения, еще каких-то двести лет назад говорившие на разных языках и не понимавшие друг друга. Можно вспомнить постоянные конвульсии сепаратизма Северной Италии, где основной этнический элемент хранит генетическую память о лангобардах. Так же, как юг Италии помнит сирийских семитов, а Тоскана — гуннов. И т. д.

А ведь и французы, и даже итальянцы, как неожиданно выяснилось, дают русским фору по части гомогенности! Как тут не задуматься о единстве собственной нации…

Прежде всего, постараемся понять, в чем состоит русская межпопуляционная изменчивость. Но для начала закрепим уже пройденное: не финский подмес лежит в основе этой изменчивости. Балановские на этот счет вполне бескомпромиссны.

«Из серии карт изменчивости отдельных генов в ареале русского генофонда удается сделать лишь два общих вывода», — пишут они и поясняют:

1) можно выделить «широтную изменчивость». «Широтное направление в целом соответствует географии диалектов (которые, как мы знаем, меняются по оси север-юг. — А.С.) и определенным историческим этапам — колонизации северных окраин Руси, освоения степи и др.»;

2) «Повышение или понижение частоты какого-либо аллеля на границах русского ареала в большинстве случаев нельзя объяснить обменом генами с соседними народами» (124).