Диалель

Просмотрев все новости и убедившись в отсутствии чего-либо значимого, я зашёл в одну из комнат на первом этаже. Раньше в ней жил отец. Всю свою жизнь он собирал документы и предметы, связанные с нашим родом. Вся комната при нём была заставлена разнообразными коробками, для надёжности перевязанными верёвками. Шкафы и полки ломились от папок и шкатулок. Вот уже второй год после его смерти я пытался навести в комнате порядок. Справа под единственным окном смастерил самодельный верстак с ящиками, куда удалось запихнуть разнообразный инструмент. Не одну неделю пришлось потратить на строительство высоких деревянных самодельных стеллажей по обеим сторонам комнаты. Туда были распиханы разные, как будто нужные вещи. А вот по левой стене располагался архив, состоящий из большого платяного шкафа и стола на двух тумбах, на котором стояла полка. На полке разместились три иконы. Одна большая, в серебряном окладе, в киоте со стеклом и в массивной раме. Наша фамильная икона.       Раньше икона, написанная по заказу после пожара 1826 года, хранилась в фамильном доме, расположенном в километре отсюда. Дом, построенный лет двести назад, сначала двухэтажный, с каменным первым этажом, где располагался трактир, и вторым деревянным, где были номера, а потом после пожара и революции, став одноэтажным, стоял до сих пор, на метр уйдя в землю. Ещё восемьдесят лет назад, по словам моего отца, чтобы войти в дом, надо было подняться на крыльцо из четырёх ступенек. Сейчас же приходилось опускаться вниз по двум ступенькам. Сначала была большая комната с небольшими окошками почти на уровне пола. Справа примыкала ещё одна комната.      По левой стороне основной комнаты располагалась русская печь, точнее, то, что от неё осталось. После смерти моего деда по его желанию лежак был полностью демонтирован. За печкой в красном углу висели все иконы с почти постоянно горящей лампадкой. Раньше в доме на выходные или в праздник собиралась вся родня. После того как все разъехались по своим квартирам, дом опустел. Зимой периодически дом протапливали, чтобы не промёрз. Оставлять икону в фамильном доме без присмотра было бы неправильно, и поэтому икона переместилась в новый дом как символ нашего рода. Икона была написана на трёх досках и представляла собой семейный иконостас. В верхней части – изображение Иисуса Христа. Слева от него Божья Матерь, справа – Иоанн Креститель. Внизу иконы справа – Святая Троица. В левой части – святые покровители семьи, среди которых Николай Чудотворец и два святых, один из которых священник, а другой воин.

Две других были попроще, хоть и в окладах, но без стекла и рамок. Да и их размеры были в четверть от основной. Одна икона – вспоможение роженицам, а другая – защита от пожаров.

Каждый раз, глядя на закопчённую икону, я хотел заняться её реставрацией, но это желание постоянно откладывалось на потом.

В шкафу, в ящиках стола и на полке хранился семейный архив, заботливо собираемый всеми поколениями нашего рода. Уже второй год эпизодически я занимался наведением порядка в нём. Систематизировал по разным критериям. Работы было ещё непочатый край. Я только закончил просмотр и сортировку поздравительных открыток, которых насчитывалось более двух тысяч. Отсортировал и прочитал около тысячи писем. Что интересно, не только те, которые написаны были в наш адрес, но и письма отправленные, наличие в архиве которых я не мог объяснить. Распределено по альбомам было и множество разных фотографий, и не только семейных, от пожелтевших от времени до высококачественных цветных. Кроме документов и предметов, связанных с историей рода, было множество старинных артефактов, собранных за последние лет сто.

Одна часть имела отношение к нашему роду, а другая часть была, как говорится, с улицы. Моя мать всю свою жизнь проработала в школе учителем истории. Всё это время благодарные ученики приносили ей разные исторические реликвии, а мой отец всё это сохранял. Газеты, плакаты, книги, рукописи начала двадцатого века и более ранних периодов – всё это хранилось в нескольких ящиках и требовало скрупулёзного осмотра и систематизации.

Разбор старинных артефактов, не знаю почему, но постоянно откладывался. Хотя даже беглый осмотр показывал, что каждый из предметов представлял если не историческую, то уж семейную ценность обязательно.

– Вот сегодня я и начну копаться в старине, – определил я себе занятие на ближайшее время, даже не представляя, что меня ждёт впереди.

Я выдвинул ящик и взял в руки лежавшую сверху книгу карманного формата. На титульном листе, пожелтевшем от времени, как, впрочем, и все остальные листки книги, было написано: «ИСТОРIЯ ГОСУДАРСТВА РОССIСКАГО царствованiе ?ЕОДОРА IОАННОВИЧА» сочиненiе Н.М. Карамзина С-Петербургъ издание А.С. Суворина. На обратной стороне этого листа – «Дозв. Ценз. СПб. 29 декабря 1884 г. Типографiя А.С. Суворина. Эртелевъ пер., д.11-2.