Диалог с тайным советником Сталина

И то, что неспособность Иосифа Виссарионовича удовлетворить жену раздражала его? За этим следует гнусная ложь: «А рядом оказался молодой мужчина-пасынок, обожествлявший молодую мачеху».

И вы утверждаете, что она стала демонстрировать свои интимные отношения? Вы не знаете психологию кавказских мужчин, тем более сыновей, для которых отец — бог в доме.

А Надежда Сергеевна, как женщина высокопорядочная, мать, не с плотской страстью, а с материнским сочувствием относилась к Якову — парню скромному, не лишённому благородных черт, не знавшему отцовской ласки, досыта хлебнувшему из чаши нужды и лишений.

Сталин не только не любил, он терпеть не мог собственного сына, как не терпел всех, кто знал его позорное прошлое. А Яков знал, кем был его отец в молодые годы и как его несчастная мать носила узелки с передачами, и заметьте, не политзаключенному, а профессиональному уголовнику с социального дна.

Кощунственную неприязнь вы проявляете и к Ольге Федоренко — матери Надежды Сергеевны. «Оля Федоренко — натура чрезвычайно сексуальная, в свои молодые годы уже сходила с ума от сладострастия и готова была броситься на первого попавшегося мужчину».

Откуда это вам знать? С ней вы познакомились, когда она была в летах, бабушкой. С чувством отвращения читала я красочно описанную вами сцену, отображающую дикую страсть «чёрной розы», сутками предававшейся разврату.

«Яма» Куприна с продажными обитательницами притона блекнет по сравнению с действиями вашей героини. Как вы могли такое придумать и так очернить женщину, преданную жену, мать троих благовоспитанных детей?

Рассказать вам такое, если она вменяема, Ольга Евгеньевна не могла. Двойственность характеристик героинь романа говорит не в вашу пользу.

Вы же сами пишете, что Ольга Евгеньевна, как хорошая жена, помогала мужу в годы его подпольной деятельности. Было ли у хорошей хозяйки, обслуживающей семью из пяти человек — которых она обстирывала, обшивала, которым трижды в день готовила пищу, доставала продукты в те трудные годы, — время и желание предаваться разврату, если к концу дня она валилась с ног?

Нет, вы, Николай Алексеевич, всё-таки фантазёр и выдумщик, в чём я не раз убедилась, читая вашу исповедь…

Интимная жизнь и «копание в грязном белье» вас интересовали так же остро, как и военная наука и политика.

Вы знали о существовании «флюидов», даже не обозначенных в словаре русского языка. Оказывается, «в массе женщин, в основном добропорядочных, встречаются порой особы, у которых половое влечение затмевает всё прочее.

На первый взгляд они не выделяются, не отличаются красотой, блещут далеко не все, но они вроде бы проникнуты сексом, словно бы источают какие-то флюиды, возбуждающие мужчин». Это вроде сучек, вокруг которых вьются кобели. Так надо понимать?

Может, где-то вы и правы, существуют женщины, но чаще всего мужчины, у которых желание обострено вплоть до болезненного состояния.

А что касается «флюидов», источаемых некоторыми женщинами, жертвами которых становятся наивные парни, эту особенность следует учесть криминалистам и судмедэкспертам.

С рождением дочери семейные отношения Сталина с женой на некоторое время улучшились, но потом обострились вновь.

А вы, Николай Алексеевич, во всех неурядицах в семье «человека, отмеченного большой властью» обвинили жену.

И тем не менее вы сами пишете — когда при очередной ссоре вождь обложил её «фразами, среди которых были грязные, услышанные им в ссылке», Надежда Сергеевна, забрав детей, уехала в Ленинград. Николай Алексеевич, неужели вы сомневались, что «грязные фразы» составляют лексику обычной разговорной речи генсека и членов политбюро?

Сталин переживал, конечно, не столько за жену, сколько за собственный «моральный облик» коммуниста. Но помощь и тут явилась — вы. Сталин позвонил, жена вернулась, и он вроде бы успокоился, депрессии стали проявляться реже, но нервозность, бессонница, чувство необъяснимого страха с явлениями галлюцинаций участились.

И тут у вас, Николай Алексеевич, возникла мысль показать мудрого вождя невропатологу. Надежда Сергеевна же посчитала целесообразным проконсультироваться у психиатра.

Секретно, со всеми подобающими предосторожностями, из Ленинграда был приглашён всемирно известный психиатр Бехтерев.

Диагноз — паранойя.

Это хроническая болезнь, сопровождающаяся бредовыми идеями, проявляется у людей, достигших зрелого возраста. До наступления явных симптомов могут появиться отдельные признаки: при вспышках гнева, граничащих с агрессией.

Такие больные замкнуты, высокомерны, надменны. Очень реактивны, если чувствуют пренебрежение к себе. При этом они могут броситься в драку, если почувствуют, что противник слабее. После нанесения побоев, увечий и даже убийства параноик испытывает чувство приятного удовлетворения.

Особенно страшен параноик у власти. Подозрения в измене, заговорах, покушениях постоянно одолевают больной рассудок.