Диалоги, которых не было

Если бы мне ещё вчера сказали, что можно так, вроде бы глядя совсем со стороны, узреть самого себя в компании со своим приятелем – нет, ни за что бы не поверил! Просто не укладывается в голове! Но это бы ещё полбеды. Конечно, при желании можно найти подобному раздвоению личности вполне приемлемое объяснение, во всяком случае такое, что способно и утешить, и даже успокоить. Ну, как бокал хорошего вина или подружка, поздним вечером забежавшая на огонёк. Но вот когда тебе предлагается стать кандидатом на ближайших выборах…

Нет, правда, я и впрямь ощущал себя так, будто ещё чуть-чуть, и меня зачислят в штат элитного борделя. Выделят комнатку в розовых обоях и с балдахином в бледно-голубых тонах, за которым скрывается необъятных размеров, покрытое атласным покрывалом ложе. И посреди всей этой роскоши – я, весь в белом. То есть в белоснежных фельдиперсовых чулках, белых туфлях на высоком каблуке, да и сам я – бледный, как обкуренный до невменяемости наркоман, но с размалёванной румянами унылой, постной рожей. Не забыть бы ещё сбрить усы, а то как-то не очень элегантно получается. Всё потому, что должность президента, полученная из рук Вени и ему подобных личностей, не вызывает у меня иных ассоциаций. Да, мне, по сути, предлагают торговать собой!

Тут следовало бы пояснить, что появление Вени могло быть вызвано двумя причинами. Первая заключалась в том, что я был у Вени по уши в долгах. Так что отвертеться от этой встречи не было никакой возможности. Ну, а вторая причина была скорее из области метафизических предположений, то есть тот самый случай, когда выдают желаемое за действительное. Словом, появления Вени я и боялся, и хотел. Мыслимое ли дело, от кредитора вечно прятаться. Вот именно поэтому рано или поздно наступает момент, когда надо признаться, прежде всего самому себе, что где-то, когда-то, по какой-то неизвестной никому причине маху дал.

Собственно говоря, каяться я готов всегда. Только что толку от подобных покаяний? Что было, то было, и никто не в силах время повернуть назад. Приходится жить с тем, что на тебя свалилось. Даже если это не какие-нибудь неприятности по службе, а неожиданно случившийся государственный переворот, оставивший без работы тех, кто служил власти вовсе не за страх – за совесть! И даже чуть было не попал под суд…

Вот так я и оказался в Вениных руках. А что было делать, если больше не на кого положиться? Тем более, что даже давние друзья за что-то ополчились. И вот жуткие вещи приходится слушать про себя. Будто служил я лицемерным мерзавцам, душителям свободы. А теперь пытаюсь отомстить тем, кто когда-то мне дорогу перешёл. Именно так! Так я же и говорю – чего только им в голову ни взбредёт! И даже будто бы мечтаю о том, – это уж совсем невообразимо! – мечтаю занять достойное место среди этой сволоты.

Ну, вот – опять явился он. И снова продолжается словно бы не имеющая ни начала, ни конца беседа. Такое впечатление, что он ещё надеется меня уговорить.

– Я, Вовчик, вам как Шаляпин Бунину скажу, – эти вполне невинные слова заставили меня насторожиться, и даже недавний хмель из головы выветрился напрочь. Сравнение с Буниным любому человеку приятно, однако намёк на длительную эмиграцию положительных эмоций у меня не вызывал. Мне, в сущности, и дома хорошо, да и не сделал я ничего такого, чтобы рассчитывать на тёпленькое местечко где-нибудь в Париже или в Лондоне.

Надо сказать, что, если бы не Веня, трудно представить, какая могла бы меня в дальнейшем ожидать судьба. Однако вот теперь я сидел вымытый, напоенный, накормленный, одетый в свежую полосатую пижаму и, как всегда после сытного обеда, внимал Вениным речам. Очень хотелось верить, что все неприятности остались позади, хотя одеяние в полосочку всё же оставляло место для сомнений. Тем более, что по прежнему опыту общения я знал, что мне не светит ничего хорошего, если после радушной встречи и гостеприимного застолья Веня вдруг неожиданно обращается на «вы».

– Я не пожарный, чтобы вас спасать по первому же требованию, – продолжал тем временем Веня. – Бросьте вы, дорогой мой, со всякой московской шантрапой водиться вроде всей этой совковой знати и прочих чинодралов-прихвостней! От них у вас одни лишь неприятности, не считая мизерной зарплаты. Кто мы и кто они?! У них же за душой буквально ничего, кроме Васисуалия блаженного и Кузьки Минина в холщовой рубахе, подпоясанной пеньковою верёвкой. Они же голь перекатная, босяки, холопы в двадцать пятом поколении, у них интеллекта ни на грош! – Веня перевёл дух и продолжал уже более спокойным тоном: – И совсем другое дело мы. У нас своя элитарная среда, выращенная в согласии с новейшими методами передовой науки. Можно сказать, целая оранжерея властителей дум и аристократов духа. Кто как не мы такого признания достоин?