Диалоги (о государстве, о законах)

(59) Другие предписания Двенадцати Таблиц, ограничивающие расходы на погребение и оплакивание умершего, в общем перенесены в них из законов Солона. «Сверх этого, — говорится там, — ничего не делать». «Костра не выравнивать топором»[681]. Продолжение вы знаете; ведь мы в детстве заучивали законы Двенадцати Таблиц как обязательную песнь; ныне никто не заучивает их. И вот, ограничив расходы изготовлением трех головных покрывал и пурпурной туники, и платой десятерым флейтистам, закон упраздняет неумеренное оплакивание: «Во время похорон женщины не должны ни царапать себе щек, ни испускать воплей [lessus]». Древние истолкователи Секст Элий и Луций Ацилий[682] говорили, что они не вполне понимают это место, но предполагают, что «лесс» — особая одежда для похорон; Луций Элий[683] же думает, что это — какое-то горестное рыдание, как показывает само слово. Такое объяснение кажется мне более правильным потому, что закон Солона именно это и запрещает[684]. Такие указания похвальны и одинаково относятся и к богатым людям и к плебсу. Это вполне сообразно с природой: со смертью имущественное различие уничтожается.

(XXIV, 60) Законы Двенадцати Таблиц упразднили и другие обычаи при похоронах, усиливавшие проявления горя. «Костей умершего не следует собирать, чтобы впоследствии устроить похороны». Исключение допускается для случаев смерти на войне и на чужбине. Кроме того, в законах говорится: что касается умащения тела умершего — обязанности рабов, — то оно упраздняется, как и всякое круговое питье. Ведь это упраздняется с полным основанием и не было бы упразднено, если бы не существовало в прошлом. Обойдем молчанием запрет: «Да не будет ни дорого сто́ящего окропления[685], ни больших венков, ни кадильниц». Но вот свидетельство того, что награды за заслуги распространяются и на умерших: закон велит без опасений возлагать венок за доблесть и на останки того, кто его заслужил, и на останки его отца[686]. И это, думается мне, потому, что в честь одного человека нередко несколько раз устраивались похороны и несколько раз постилалось ложе[687]. И вот законом было определено, чтобы и этого не делали. И так как в этом законе говорится: «И да не приносят золота», — то обратите внимание на то, с какой добротой другой закон делает оговорку насчет этого: «Если у человека зубы соединены золотом, то, если его похоронят или предадут сожжению вместе с этим золотом, да не будет это вменено в вину». Одновременно обратите внимание и на то, что «похоронить» и «предать сожжению» были понятиями разными.

(61) Известны еще два закона о гробницах: один из них касается частных домов, другой — самих гробниц. Ибо, когда закон запрещает «устраивать костер и место нового погребения на расстоянии менее шестидесяти футов от чужого дома без согласия его владельца», то это, видимо, делается во избежание пожара; из этих же соображений запрещается возжигать курения. Но когда закон запрещает, чтобы «форум», то есть вестибул[688] гробницы, «и место погребения переходили в собственность в силу давности»[689], то он охраняет права гробниц.

Вот это и находим мы в Двенадцати Таблицах — в полном согласии с природой, являющейся для закона образцом. Прочее определяется обычаем: чтобы о похоронах объявлялось, если они будут сопровождаться играми[690]; чтобы при устроителе похорон были акценс и ликторы[691]; (62) чтобы о заслугах мужей, занимавших почетные должности, говорилось в речи на народной сходке и чтобы это сопровождалось пением под звуки флейт, которое называется «ненией»; этим словом также и греки называют скорбные песнопения[692].

(XXV) АТТИК. — Меня радует, что наши законы согласуются с природой, а мудрость наших предков меня восхищает. Но я хотел бы соблюдения меры как в расходах вообще, так и в расходах на сооружение гробниц.

МАРК. — Твое требование основательно. До каких расходов в этом отношении мы уже дошли, ты, думается мне, понял на примере гробницы Гая Фигула[693]. О том, что в древности желание устраивать великолепные гробницы было весьма малым, свидетельствуют многие примеры из прошлого. А истолкователи наших законов в главе, в которой предписывается исключить из прав богов Манов «расходы и оплакивание», должны понять одно: прежде всего надо уменьшить великолепие гробниц. (63) И мудрейшие законодатели не оставили этого без внимания. Ведь в Афинах, говорят, еще во времена Кекропа[694] и по наши дни сохранился обычай хоронить в земле — с тем, чтобы после того, как близкие исполнят все должное и тело будет засыпано землей, на могиле были посеяны хлебные злаки, дабы умерший был как бы погружен в лоно и недра матери, и чтобы почва, очищенная принесенным ею урожаем, была возвращена живым[695]. Затем происходило пиршество, которое устраивали близкие, надев на головы венки; в их присутствии дозволялось говорить о заслугах умершего одну только правду (ибо лгать считалось кощунством). Так отдавали последний долг.