Ипп. Как это понимаешь ты, Сократ?
Сокр. Я расскажу тебе. – Перестань-ка давать такие ответы, чудный Сократ, говорит он; ибо они слишком простоваты и удобоопровергаемы: но рассмотри следующее. Не покажется ли тебе прекрасным то, с чем мы сталкивались уже в ответе, когда говорили, что золото, чему приличествует, прекрасно, а чему неприлично, – нет? подобным образом и всё прочее, – к чему что идет. Так рассмотри-ка это самое – приличествующее, и природу самого приличествующего: не оно ли, может быть, есть прекрасное? – На такие предложения я привык всегда соглашаться, потому что не могу ничего сказать. А тебе приличествующее кажется ли прекрасным?
Ипп. Без сомнения, Сократ.
Сокр. Рассмотрим, однако ж, чтобы нам как-нибудь опять не ошибиться.
Ипп. Да, надо рассмотреть.
Сокр. Так смотри. То ли мы называем приличествующим, что, быв прирождено, заставляет являться прекрасным каждый предмет, которому это бывает присуще, или то, что делается таким, или ни то ни другое.
Ипп. Мне кажется[440], то и другое.
Сокр. Не это ли заставляет являться прекрасным, когда кто, хотя бы был и смешон, является прекраснее, надевая пристойное платье или обувь?
Ипп. Да.
Сокр. Но если приличествующее заставляет предмет являться прекраснее, нежели каков он есть, то не будет ли приличествующее чем-то обманчивым относительно прекрасного, и не окажется ли не тем, чего мы ищем, Иппиас? Ведь мы, вероятно, искали того, почему бывают прекрасны все прекрасные предметы, равно как почему велики все великие, то есть по преизбытку: ибо этим всё велико, хотя бы не являлось; тому необходимо быть великим, что имеет избыток. Так то же скажем и о прекрасном, по которому всё прекрасно, является ли нечто таким или нет. Что могло бы быть оно? Это будет не то, что приличествующее; ибо приличествующее, как ты сказал, заставляет предмет являться прекраснее, чем он есть, а тому, что есть, являться не позволяет. Нам надобно постараться, как я сейчас говорил, исследовать то, что делает прекрасным, является ли нечто или нет. Ведь это мы ищем, если ищем прекрасное.
Ипп. Но приличествующее, Сократ, своим присутствием заставляет предметы и быть и являться прекрасными.
Сокр. Стало быть, невозможно, в самом деле, чтобы предметы существенно прекрасные, в присутствии того, что заставляет являться-то, не явились такими?
Ипп. Невозможно.
Сокр. Так в том ли согласимся, Иппиас, что все существенно прекрасные учреждения и действия всегда всем кажутся и по бытию и в явлении прекрасными? или, совершенно напротив, что мы их не знаем, и что в рассуждении их бывает более всего споров и вражды, как частно – между людьми, так и всенародно – между городами?
Ипп. Более так, Сократ; мы не знаем.
Сокр. Нет, не так, если им свойственно было являться-то. А им это было бы свойственно, если бы приличествующее было прекрасное и заставляло предметы не только быть, но и казаться прекрасными; так что приличествующее, как скоро оно заставляет предмет быть прекрасным, было бы тем прекрасным, которого мы ищем, не заставляя его уже являться. Но если опять заставляющее являться есть приличествующее, то оно не было бы прекрасным, которого мы ищем: потому что приличествующее-то заставляет быть; заставлять же являться и быть – прекрасным ли то, или чем другим, – одно и то же, вероятно, не может. Итак, изберем: являться ли прекрасным, по твоему мнению, заставляет приличествующее или быть?
Ипп. Мне кажется, являться, Сократ.
Сокр. Увы! стало быть, от нас, Иппиас, бегмя бежит знание того, что такое – прекрасное, если только приличествующее является чем-то особым от прекрасного.
Ипп. Да, клянусь Зевсом, Сократ, и мне представляется это очень странным.
Сокр. Однако ж, друг мой, мы не оставим-таки вопроса: у меня есть еще некоторая надежда открыть, что такое – прекрасное.
Ипп. Да и сомнения нет, Сократ; потому что нетрудно найти. Ведь хорошо знаю, что если бы мне на короткое время уединиться и поразмыслить самому с собою, то я сказал бы тебе об этом точнее всякой точности.
Сокр. Ох, не говори так самонадеянно, Иппиас: видишь, сколько беспокойств наделал уже нам этот вопрос! Рассердившись, как бы не убежал он еще далее. Впрочем, я ничего не говорю: ты-то, конечно, легко, думаю, найдешь, когда будешь наедине. Но, ради богов, выищи ответ на это передо мною; а если хочешь, ищи его, как было сейчас, вместе со мною. И если мы найдем, то будет превосходно: а когда нет, – я покорюсь, думаю, своей участи, а ты пойдешь и легко найдешь. Но найди мы это теперь, – я, вероятно, не буду докучать тебе вопросами, что́ такое открыл ты сам по себе. Так рассмотри, кажется ли тебе прекрасное вот чем, – но я так только говорю; ты наблюдай за мною сам своим вниманием, чтобы мне не сбиться с толку. Пусть прекрасным будет у нас то, что полезно. Я сказал это, имея в виду следующее. Прекрасны, говорим мы, глаза: но не те кажутся нам прекрасными, которые не могут видеть, а те, которые могут и полезны для зрения. Не так ли?
Ипп. Да.
