Диалоги об Атлантиде

Согласно тому, что́ сказано было ранее о дележе богов, – что они поделили между собою всю землю участками, где бо́льшими, а где и меньшими, устрояя себе алтари и жертвоприношения, – Посидон получил в удел остров Атлантиду и там поселил своих потомков, рожденных от смертной жены, на такого рода местности. С моря, по направлению к средине, лежала по всему острову равнина, – говорят, прекраснейшая из всех равнин и достаточно плодородная. При равнине же, опять-таки по направлению к средине острова, на расстоянии стадий пятидесяти, была гора, небольшая в окружности. На той горе жил один из людей, родившихся там с самого начала из земли[152], по имени Эвинор, вместе с женою своею Левкиппою; у них была единственная дочь Клито́. Когда девушка достигла уже поры замужества, мать и отец ее умерли. Посидон, почувствовав к ней страсть, сочетался с нею и крепким ограждением осек кругом холм, на котором она жила, построив одно за другим бо́льшие и меньшие кольца, поочередно, – из морских вод и из земли, и именно два из земли и три из вод, на равном повсюду расстоянии один от другого[153], словно выкроил их из средины острова, – так что холм тот сделался недоступен для людей; ведь судов и плавания тогда еще не было. Сам же он, как бог, без труда и устроил этот срединный остров, выведши из-под земли на поверхность два ключа воды: один теплый, другой холодный, истекавший из родника; пищу же всякого рода произрастил в достаточном количестве из земли. Детей мужеского пола родил и воспитал он пять пар – близнецов, и разделив весь остров Атлантиду на десять частей, первому из старшей пары отдал поселение матери с окрестным уделом, самым большим и лучшим, и поставил его царем над прочими, а прочих сделал архонтами, ибо каждому дал власть над большим числом людей и большою областью. Всем им приложил он имена: старшему и царю дал то, от которого и весь остров, и море, именуемое Атлантическим, получили свое название, – ибо имя первого воцарившегося тогда сына было Атлас. Близнецу, за ним родившемуся, который получил в удел окраины острова от столпов Иракла до теперешней области Гадирской[154] (от той местности получившей и свое название[155]), дано было имя по-эллински Эвмил, а по-туземному Гадир, – название, перешедшее на самую страну. Из второй пары сыновей, назвал он одного Амфиром, другого Эвемоном. Из третьей, первого родившегося – Мнисеем, а явившегося после него – Автохтоном; из четвертой, первого – Эласиппом, а второго – Мистором; наконец, из пятой, старшему дал имя Азаиса, а младшему – Диапрепа. Все они, сами и потомки их, жили там в продолжение многих поколений, властвуя также над многими иными островами моря, и даже, как прежде было сказано, простирали свое владычество до Египта и Тирринии, на местности нашей, внутренней стороны. От Атласа произошел многочисленный и знатный род. В лице царей, всегда старейших в роде и передававших свою власть всегда старейшим же из потомков, он сохранил за собою царство чрез много поколений и собрал такие огромные богатства, каких еще не бывало до тех пор во владении царей, да и впоследствии когда-нибудь не легко таким образоваться. У них находилось в полной готовности всё, что было предметом производства и в городе, и в прочих местах страны. Многое, правда, благодаря (широкому) господству, прибывало к ним извне; но еще больше для потребностей жизни доставлял самый остров: и во-первых, всё, что посредством раскопок добывается из земли твердого и плавимого, – например, одну породу, которая теперь известна только по имени, но тогда была больше, чем именем, – породу орихалка[156], извлекавшуюся из земли во многих местах острова и, после золота, имевшую наибольшую ценность у людей того времени; далее, он приносил в изобилии всё, что доставляет лес для работ мастеров; то же самое и в отношении животных, – он питал их вдоволь, и ручных и диких. Даже была на нем многочисленная порода слонов; ибо корму находилось там вдоволь не только для всех иных животных, водящихся в болотах, озерах и реках или живущих на горах и питающихся на равнинах, но также и для этого, по природе величайшего и самого прожорливого животного. Кроме того, остров производил и прекрасно возращал всё, что растит ныне земля благовонного, – из корней, трав, дерев, выступающих каплями соков, или из цветов и плодов. Далее, и плод мягкий, и плод сухой[157], который служит для нас продовольствием, и все те, что мы употребляем для приправы и часть которых называем вообще овощами, и тот древесный плод, что дает и питье, и пищу, и мазь[158], и тот с трудом сохраняемый плод садовых деревьев, что явился на свет ради развлечения и удовольствия, и те, облегчающие от пресыщения, любезные утомленному плоды, что́ мы подаем после стола, – всё это остров, пока был под солнцем, приносил в виде произведений удивительно прекрасных и в бесчисленном множестве. Принимая все эти дары от земли, островитяне устраивали между тем и храмы, и царские дворцы, и гавани, и верфи, и всё прочее в стране, – и это дело благоустройства выполняли в таком порядке.