Читаем Диалоги с Евгением Евтушенко полностью

Диалоги с Евгением Евтушенко

Последнее слово мне рано еще говорить — говорю я почти напоследок,как полуисчезнувший предок, таща в междувременьи тело.Я — не оставлявшей объедков эпохи случайный огрызок, объедок.История мной поперхнулась, меня не догрызла, не съела.Почти напоследок:я — эвакуации точный и прочныйбезжалостный слепок,и чтобы узнать меня, вовсе не надобно бирки.Я слеплен в пурге буферами вагонныхскрежещущих сцепок,как будто ладонями ржавыми Транссибирки.Почти напоследок:я в «чертовой коже» ходил, будто ада наследник.Штанина любая гремела при стуже промерзлой трубой водосточной,и «чертова кожа» к моей приросла, и не слезла,и в драках спасала хребет позвоночный, бессрочный.

А вот что случилось, когда я не поехал на Новодевичье, остановил машину Саши Межирова, и вышел из нее, и прижался к дорожному знаку…

Почти напоследок:однажды я плакал в тени пришоссейныхзамызганных веток,прижавшись башкою к запретному, красному с прожелтью знаку,и всё, что пихали в меня на демьяновых чьих-то банкетах,меня выворачивало наизнанку.Почти напоследок:эпоха на мне поплясала — от грязных сапог до балеток.Я был не на сцене был сценой в крови эпохальной и рвоте,и то, что казалось не кровью, — а жаждой подмостков, подсветок, —я не сомневаюсь — когда-нибудь подвигом вы назовете.Почти напоследок:я – сорванный глас всех безгласных, я – слабенький следвсех бесследных,я – полуразвеянный пепел сожженного кем-то романа.В испуганных чинных передних я – всех подворотен посредник,исчадие нар, вошебойки, барака, толкучки, шалмана.Почти напоследок:я, мяса полжизни искавший погнутою вилкой в столовских котлетах,в неполные десять ругнувшийся матом при тете,к потомкам приду, словно в лермонтовских эполетах,в следах от ладоней чужих с милицейски учтивым «пройдемте!».Почти напоследок:я – всем временам однолеток,земляк всем землянам и даже галактианам.Я, словно индеец в Колумбовых ржавых браслетах,«фуку!» прохриплю перед смертью поддельно бессмертнымтиранам.Почти напоследок:поэт, как монета петровская, сделался редок.Он даже пугает соседей по шару земному, соседок.Но договорюсь я с потомками — так или эдак —почти откровенно. Почти умирая. Почти напоследок.

Вот так прощался я с эпохой. Прижавшись к запретному знаку, когда меня выворачивало наизнанку. Но это моя эпоха, что делать… Другой у меня не было. Вот так, Соломон. Расплакался я что-то, вспоминая всё это. Стал сентиментальным…

Волков: Вы, к счастью для вас, всегда были им.

Евтушенко: Да, конечно, выплакиваться лучше.

Волков: Вероятно, это необходимое качество поэта.

Евтушенко: И знаете, что я хочу сказать? Если бы мне выдался случай поменять жизнь, я бы не стал ее менять.

Волков: Я думаю, очень многие поменялись бы с вами своими жизнями, если б это было возможно…