Диана де Пуатье

В марте 1541 года Франциск I направил опытного дипломата Анторио Ринкона возобновить переговоры с султаном Сулейманом. Одновременно он решил осуществить задуманный в Ане прошлым летом брак между герцогом Вильгельмом Клевским и своей племянницей Жанной д’Альбре. Жанне было 18 лет, герцогу — 24. Генрих д’Альбре и его жена Маргарита отказались одобрить этот союз, ссылаясь на то, что должны испросить согласие у независимых провинций Беарна, но король ничего не желал слушать и запер юную невесту в Плесси-ле-Тур под надежной охраной. Церемонию договорились провести в июне в Шательро. Жених прибыл в Париж 20 апреля. С Франциском I он встретился в Амбуазе на празднествах в честь благополучного прибытия.

Король и герцог Клевский выехали в Турень 9 мая, где жениха и невесту должны были представить друг другу. Однако Жанна в присутствии короля дерзко отказалась выйти за герцога Киевского, заявив, что предпочтет броситься в колодец, чем согласится на это замужество. В ответ дядя приказал выпороть принцессу, а сам уехал в Шательро, где предполагалось устроить свадьбу^[246].

Замок, принадлежавший сначала изменнику Бурбону, а потом Луизе Савойской, в то время перестраивали, поэтому король остановился во дворце Ла Берландьер, в полулье оттуда. В течение двух недель он гулял и охотился в окрестностях. Тем временем во дворе замка Шательро воздвигли большой круглый павильон с галереями и трибунами. Поблизости устроили ристалище и театр, «искусно и преизобильно украшенный зеленью, а вкруг него — комнаты, кабинеты и большие галереи».

Празднества открыли 9 июня конные парады и вольтижировка, затем последовали игра в кольцо и сражение на шпагах. Всадников и лошадей нарядили в золотую, серебряную парчу и бархат. Шлемы украшали плюмажи. На торжества собрался весь двор. Призвали и Монморанси — возможно, нарочно, чтобы он собственными глазами увидел крушение своей политической карьеры.

В понедельник, 13 июня, день обручения, король приехал в замок в сопровождении принцев, кардиналов, послов, королевы Элеоноры и ее фрейлин. Все расселись в круглом павильоне под звуки труб и барабанов. Появился герцог, и его триумфальное шествие во славу дома де Ла Марков, с которым отныне связана родством и семья де Брезе, преисполнило гордости Диану де Пуатье. Король взял за руки герцога Клевского и маленькую Жанну и представил кардиналу де Турнону, дабы тот провел церемонию.

На следующий день, 14 июня, в павильоне, превращенном в часовню, устроили венчание^[247]. В 11 часов прибыл король. Герцог подошел к алтарю, но Жанна д’Альбре застыла на месте, словно и шевельнуться не могла под тяжестью платья из золотой и серебряной парчи, усыпанной драгоценными камнями. Тогда король повелел коннетаблю де Монморанси отнести ее к алтарю. И коннетабль Франции волей-неволей взял на руки девочку, разукрашенную, как идол, и поставил рядом с герцогом. Кардинал де Турнон благословил новобрачных. Стоя под балдахином из золотой парчи, они прослушали мессу, после чего герольд, трижды выкрикнув «Изобилие и щедрость!», стал пригоршнями швырять в толпу золото и серебро.

В том же павильоне, столь удобном для самых разнообразных мероприятий, после праздничного пиршества сам король открыл бал. Далее следовали выступления «мимов», многочисленные маскарады и торжества. Эти увеселения, где смешивались персонажи гротеска, античные воители, гигантские страусы и турки, не могли изгладить из памяти коннетабля унижение, которому его подвергли, заставив, как простого слугу, лакея, нести маленькую принцессу. А ведь он считал себя самым значительным лицом после короля и первым бароном Франции! Вечером его вынудили вместе с королем, знатнейшими вельможами и сановниками присутствовать при символическом осуществлении брачного союза, когда герцог Клевский лишь одной ногой ступил на брачное ложе. Однако на следующий день Монморанси покинул двор Франциска I навсегда.

Неудовольствие коннетабля разделяли дофин и Диана, но тем не менее они не могли уклониться от присутствия на последующих торжествах. Праздник Тела Господня отмечали 16 июля, а 17-го устроили традиционные турниры. Начинались они играми странствующих рыцарей. Четыре «платформы» были установлены для «чемпионов» — дофина, его брата Карла, герцога Наваррского и графа д’Омаля, которым предстояло защищаться от любого вызвавшего их рыцаря. Расположенные вокруг беседки и галереи из зелени украшали их цвета. «Платформу» дофина раскрасили чередующимися полосами черного и белого цветов — цвета Дианы. Вставленные в рамку стихи Клемана Маро ясно указывали на даму сердца дофина^[248]: