Дьявол носит «Прада»

В этот момент я как раз внутренне подготавливала себя к обычной утренней разминке с Эдуардо. Услышав свое имя, я повернулась и увидела Бенджамина, одного из многочисленных университетских экс-парней Лили. Он сидел прямо на тротуаре и, казалось, не видел в этом ничего необычного. Он был лишь одним из многих, но при этом единственным, кого она по-настоящему любила. Я не разговаривала со стариной Бенджи (он ненавидел, когда его так называли) с тех пор, как Лили застала его занимающимся сексом с двумя девушками из кружка пения, который она посещала. Она вошла в его квартиру в тот самый момент, когда он, распластавшись на полу в гостиной, изображал из себя секс-гиганта, в чем ему помогали сопрано и контральто – две тихони, так никогда больше и не осмелившиеся взглянуть Лили в глаза. Я пыталась убедить Лили, что это была всего лишь мальчишеская выходка, но это не помогло. Она проплакала несколько дней и взяла с меня обещание, что я никогда никому не расскажу о том, что она видела. Я и не рассказывала никому, рассказывал он – каждому, кто соглашался его слушать, – как «трахал двух певичек», а в это время «третья смотрела». Он представил все так, будто Лили была в комнате с самого начала, забралась на диван и с приятным изумлением наблюдала оттуда, как ее большой плохой мальчик доказывает свою мужественность. Лили поклялась, что никогда больше не даст себе влюбиться, и до сих пор, похоже, держала слово. Она спала со многими, но рвала с ними прежде, чем могла обнаружить в них что-то достойное более пристального внимания.

Я снова посмотрела на окликнувшего меня человека и постаралась найти в нем хоть что-то от прежнего Бенджи. Тогда у него были приятное лицо и хорошая фигура, он был обычным, нормальным парнем. Банк Бергмана превратил его в тень. На нем был мятый костюм, слишком большой для него, и выглядел он так, словно сейчас ему необходим не никотин (в руках он держал сигарету), а кокаин. По его виду можно было подумать, что его вымотал тяжелый рабочий день – а ведь было всего семь утра, – и я почувствовала себя лучше. Я злорадствовала и потому, что он так по-свински вел себя с Лили, и потому, что не одной мне приходится за уши тащить себя на работу в такой безбожно ранний час. Ему-то, вероятно, за все эти неудобства платили по сто пятьдесят тысяч долларов в год, но по крайней мере он уставал не меньше меня.

Бенджамин отсалютовал мне зажженной сигаретой, жутковато светящейся в полумраке зимнего утра, и жестом попросил подойти поближе. Я боялась опоздать, но Эдуардо взглядом просигналил «не волнуйся, ее еще нет, все в порядке», и я направилась к Бенджамину. Весь его вид выражал безразличие и безнадежность. Он небось еще думает, что его босс – настоящий тиран. Ха! Знал бы он! Мне хотелось смеяться во весь голос.

– Ты, похоже, одна приходишь так рано, – промямлил он, пока я искала в сумочке губную помаду, чтобы накрасить губы перед штурмом лифта. – Ну и как у тебя дела?

Он был высоким светловолосым детиной, но сейчас казался таким усталым, таким раздавленным, что в душе у меня мелькнуло сочувствие. Но я и сама чуть не валилась с ног от недосыпания и помнила, какие глаза были у Лили, когда один из его тупых дружков спросил ее, достаточно ли ей было просто смотреть или хотелось присоединиться, – и мое сочувствие как рукой сняло.

– Дела мои таковы, что я работаю на весьма требовательную начальницу и должна быть на работе за два с половиной часа до всех остальных сотрудников этого чертова журнала, чтобы успеть все приготовить к ее приходу. – Я не смогла удержаться от раздражения и сарказма.

– Ого. Да я просто спросил. Извини, если что. И на кого ты работаешь?

– Я работаю на Миранду Пристли, – ответила я и мысленно взмолилась, чтобы это имя не произвело на него никакого впечатления. Почему-то мне доставляло несказанное удовольствие, когда выяснялось, что образованный и успешный человек не имеет ни малейшего представления о том, кто такая Миранда. Это наполняло меня восторгом. И сейчас мои надежды оправдались. Бенджи пожал плечами, затянулся и выжидательно глянул на меня.

– Она главный редактор «Подиума», – понизив голос, ликующе начала я, – и самая большая стерва, какую я когда-либо встречала. Серьезно, честно тебе говорю, я никогда не встречала таких, как она. Она, я думаю, даже не человек…