У дамбы дом ютится глухо,Пропитанный коричным духом.Власы в пучке, что клубы туч, черны,В ушах посверкивают две луны.Весенний вечер,Нежный ветер,Останься, любый,У этих глубей,Отведай карпика, голуба,Оставь мне обезьяньи губы[34].Сянъян не вздумай покидати,Возвратных нет ветрил на глади,Ведь я пока росток зелёный,А завтра стану старым клёном.
Мерцая, Звёздная река плывёт сквозь ночь,Журчат сребристы облачка, что ручейки.Нетленны на луне коричные цветки,И феи ими прифрантить себя не прочь.Лун-юй, свернувши шторку к заревым лучам,Узрила птицу синюю[35] в ветвях платана.Святой Ван-цзы взял в руки шэна-великана[36],Драконий рык летит к божественным полям.Все в ризах-лотосах и с лентами денницыЗа орхидеями идут святым простором,Сихэ[37] с востока запрягает колесницу,И в брызгах волн встают святые горы.
На рассвете эти звуки поторапливают солнце,На закате эти звуки вызывают лунный диск,Но лишь ивы зеленеют за притворенным оконцем,Над могильником Касатки[39] тленный дух навек повис.Эта дробь тысячелетий разбивает ток времён,И её не могут слышать государи давних дней.Чёрный с искрой волос, сударь, от седин не защищён,Только дробь да пик Чжуннаня[40] – вечный щит моей стране.Даже святый небожитель не избегнет погребенья,Лишь клепсидра вкупе с дробью не изведают забвенья.