Дьявол против кардинала

— По правде сказать, обладатель налобного украшения повел себя недостойно верноподданного, поскольку не принял слова короля на веру и потребовал объяснений у жены, — продолжал ерничать Конде. — Герцогиня же доказала, что правдивость, в отличие от стыдливости, входит в число ее добродетелей, и не стала запираться. Последовала довольно бурная сцена, однако коннетабль не потребовал у обидчика удовлетворения, поскольку рядом не было ни Бранта, ни Кадене, чтобы своими шпагами отстоять его честь. Поэтому они продолжают премило раскланиваться при встрече.

Бассомпьер громко сопел, играя желваками.

— Скажу вам откровенно, — Конде перешел на доверительный шепот, — прыткость господина де Шевреза многих раздосадовала. Было бы гораздо забавнее, если бы на его месте оказался сам король.

Бассомпьер его уже не слушал. Горя негодованием, он широкими шагами направился к палатке короля. С трудом дождавшись, пока Людовик останется один, подошел к нему и, весь клокоча, выпалил:

— Сир, мне сказали, что это вы вывели господина де Люиня из неведения по поводу измены его жены.

Людовик посмотрел на него удивленно.

— Так вот, — продолжал Бассомпьер, — это грех — ссорить таким образом мужа с женой!

По лицу короля пробежала тень. Видно было, что его обуревают смешанные чувства. В конце концов он жестко произнес:

— Бог меня простит, если на то будет его воля.

Второго августа скончался старый канцлер дю Вэр, и Люинь вызвался временно исполнять его обязанности. «Ах, если бы можно было разделить время, — воскликнул Конде, — наш герцог был бы хорош в любой должности: канцлера в военное время и коннетабля — в мирное!».

Люинь предпочел пропустить это замечание мимо ушей, тем более что очень скоро ему представилась возможность проявить свои таланты полководца (в отсутствии которых никто не сомневался): королевские войска осадили Монтобан.

Анна Австрийская наконец вняла просьбам мужа и приехала к нему на войну. Она поселилась в аббатстве Муассак, отстоявшем на пять лье от замка Пикекос, где помещалась ставка короля. Из этого замка Людовик мог в подзорную трубу наблюдать позиции своих войск. Монтобан, возвышающийся над Тарном, был к тому же защищен тремя форпостами на обоих берегах реки, которые осадили Мэн, Шеврез и Люинь. Опытный Ледигьер сразу заметил, что кольцо вокруг города сомкнуть не удалось: с северо-востока он оказался неприкрытым, однако Люинь не счел нужным последовать его советам и послать туда людей.

В три часа дня Людовик верхом отправлялся в Муассак и через два часа уже был у жены. Они вместе ужинали и проводили ночь, после чего король в пять утра садился в седло и скакал обратно. Там он собирал военный совет, принимал донесения о ходе осады, Анна же тем временем, позавтракав, садилась в карету и ехала в Пикекос. После обеда она не спеша отправлялась восвояси, и у самых ворот аббатства ее нагонял супруг.

Такая кочевая жизнь быстро утомила Анну Австрийскую, ей захотелось обратно в Париж. Мари же была в восторге от перемен. Ей нравились сизые горы, уходящие плоской верхушкой в слоистые облака; арки каменных мостов, в незапамятные времена переброшенных через бурные реки на высоте, от которой захватывало дух; нравились кряжистые деревья, вцепившиеся корнями в серую, каменистую землю; нравилось легкое чувство опасности, от которой кружится голова, и едва уловимый запах пороха, смешанный с запахом конского пота, а более того — вид мужчин, готовящихся к сражению.

— В конце концов, нам необязательно возвращаться в Муассак, — сказала она королеве, когда они в очередной раз шли к своей карете. — Останемся здесь!

— Не говори глупостей, Мари, ты прекрасно знаешь, что здесь негде разместиться! — с досадой отмахнулась от нее Анна.

— Отчего же? — не унималась Мари, — у короля же есть кровать, да и у моего Люиня, я думаю, тоже!

Анна покраснела, а Людовик, провожавший их и расслышавший эти слова, посуровел. Он сам распахнул дверцы кареты.

— Право, сир, — капризным тоном сказала Мари, — прикажите нам остаться!

— Нет, сударыня, я вам этого не позволю!

— Но почему?

— Здесь… небезопасно.

При этих словах Анна встревожилась.

— Господин де Люинь, — попросила она шепотом, подозвав к себе герцога, — прошу вас, очень прошу вас, берегите короля! Вы же знаете, он такой бесстрашный, не позволяйте ему… туда, где опасно…

Люинь клятвенно пообещал ей беречь короля.

— Моему муженьку достаточно держать короля при себе, чтобы он и грома пушек не услышал, — проворчала надувшаяся Мари, когда они уже тряслись в карете по дороге в Муассак.

Между тем осада не давала результатов. Защитниками Монтобана были ополченцы из горожан, но сражались они не хуже обученных солдат. Бассомпьер попробовал вести огонь не по укреплениям, а по домам, но тоже без особого успеха. Наконец, спустя месяц после начала осады, произошло то, чего опасался Ледигьер: ночью в Монтобан пришло подкрепление, прорвавшись на слабо охраняемом участке.