Дьявол в бархате

Шафтсбери поднял голову. С первого взгляда его лицо могло показаться веселым, несмотря на резкие черты: длинный нос, острый подбородок и большие голодные глаза. Хотя в то время он мог считаться стариком, ему было всего пятьдесят четыре года. Его шарм и красноречие помогли ему завоевать трех жен, не ради любви, а ради политической карьеры. Лицо его всегда оставалось спокойным, скрывая роящиеся в голове мысли.

В данный момент он два-три раза подбросил и поймал кружевной носовой платок, как бы вспоминая ускользнувшее из памяти имя.

— Э-э… сэр Николас Фентон?

— Милорд… э-э… Шафтсбери?

В комнате послышался скрип отодвинутых на дюйм стульев и скамеек. Милорд первый нанес удар и получил его назад прямо в лицо.

Но он, казалось, ничего не заметил, продолжая теребить носовой платок.

— Сэр Николас, — продолжал он, снисходительно глядя на собеседника, — вы, как будто, подающий надежды молодой джентльмен и к тому же, насколько я могу судить, весьма изобретательный. Чем я могу вам служить?

— Во-первых, милорд, я бы хотел доложить вам о вашем втором уроке.

— Не понимаю.

— Во-время вашего первого урока, когда вы натравили на меня в поле трех головорезов, я боюсь, что двое из них погибли, хотя третьему удалось спастись. А теперь…

Фентон передал лиру Джорджу, который, в свою очередь, вручил ее мистеру Риву. Из левого кармана Фентон извлек смятую шляпу с зеленой лентой и тщательно разгладил сломанные поля.

— Это, — заговорил он снова, бросая шляпу над другими шляпами и париками на стол перед лордом Шафтсбери, — принадлежало первому эльзасскому Забияке, которого вы напустили на меня сегодня утром. Теперь он лежит среди пожарных ведер, проколотый шпагой от горла до мозга.

Милорд всего лишь снова подбросил и поймал платок.

Фентон вытащил из кармана фальшивые зубы и попытался бросить их на большой стол вслед за шляпой, но они упали на стол перед лордом Уортоном и разбились вдребезги, заставив милорда вскочить с места.

— Эти фальшивые зубы, — продолжал Фентон, — носил другой Забияка, которому пришлось иметь дело с моим другом — присутствующим здесь лордом Джорджем Харуэллом. Я только довершил его работу ударом, который, надеюсь, окажется смертельным. — Его тон изменился: — Милорд, ваше внимание начинает мне надоедать.

Шафтсбери поднял брови.

— Мое внимание? — переспросил он. — Боюсь, вы льстите самому себе. А если даже вы правы, неужели вы, жалкий баронет, намерены мне мстить?

— Нет, милорд. Я здесь только для того, чтобы сообщить вам кое-что о вашем будущем.

Вдоль столов пробежал смешок, который, однако, тут же замер.

— А не могли бы вы предсказать мое будущее? — осведомился его светлость Бакс, с интересом склонившись вперед. Хотя Бакингем, как позднее писал мистер Драйден[67], мог одновременно быть «алхимиком, государственным деятелем, скрипачом и шутом», Фентон был не в состоянии с неприязнью относиться к человеку его ума и талантов.

Но Шафтсбери, в свою очередь заинтересованный, знаком заставил герцога умолкнуть.

— Значит, вы предсказатель? — усмехнулся он. — Тогда говорите!

— Его величество, милорд, отец своего народа. Или, по крайней мере, как говорит его светлость, — Фентон кивнул в сторону Бакингема, — значительной его части. У него множество незаконных детей и ни одного законного, так как королева Екатерина не может их иметь. Ничто не заставит его развестись с королевой или изгнать ее. Таким образом, наследником должен быть его брат, герцог Йоркский, который, как говорят, стал католиком. Прежде всего вы захотите лишить герцога права наследования с помощью парламентского билля. Затем вы попытаетесь устранить самого короля Карла, главным образом, с помощью вашего лозунга…

— Нет папизму! — вскричал лорд Уортон и стукнул кружкой по столу.

— Нет папизму! — завопил милорд маркиз Уинчестер.

Другие подхватили возглас, который проник в нижний зал, едва не сокрушив там стены. Буфетчики сновали вверх и вниз, снабжая выпивкой знатных клиентов. Бакс залпом выпил пинту кларета. Милорд Шафтсбери благодушно ожидал, пока стихнет шум.

Тем временем Фентон с самоуверенной улыбкой на губах стоял, облокотившись спиной на перила.

— Пока вы не сообщили нам ничего нового, — сухо заметил глава «Зеленой ленты».

— Погодите, я еще не кончил. — Фентон выпрямился. — Спустя несколько лет, милорд, вы станете одним из самых могущественных людей страны. — При этом глаза милорда удовлетворенно блеснули под полуопущенными веками. — Вы войдете в историю как один из величайших партийных лидеров, мастеров ораторского искусства, а также распространения ложных слухов о противниках, превращающих мыслящих людей в толпу…

Стойте, это еще не все! Через три года здесь появится зловонный лжец с вымышленной историей о «папистском заговоре»[68], которую вы используете, чтобы наполнить город ужасом. Прольется кровь, запылают пожары, палачи примутся за работу. А в конце концов…

Милорд Шафтсбери, улыбаясь, помахивал платком.

— В конце концов? — переспросил он.

Голос Фентона загремел, как голос сэра Ника в Раскрашенном зале.