Дьявол в бархате

— Вы падете, — ответил он. — Король, так долго дававший вам волю, перехитрит и сокрушит вас.

За одним из столов послышался хриплый хохот, который тут же стих по знаку милорда, казавшегося ничуть не обеспокоенным словами Фентона.

— Здесь слишком много неопределенного, — посетовал он. — Так и я сам умею пророчествовать. «Спустя несколько лет»! Почему не пятьдесят или сто? Можете ли вы предсказать что-либо, относящееся к более близкой дате?

— Разумеется, милорд. Скажем… через девять дней?

— Это уже лучше! Итак?

Фентон снова облокотился на перила.

— В настоящий момент, милорд, вы член Тайного совета его величества и считаете себя слишком могущественным, чтобы лишиться этого места. Но спустя ровно девять дней — девять дней, милорды и джентльмены! — вас вышвырнут из Совета, как собаку с кресла, и прикажут удалиться из Лондона!

За этими словами послышался рев, и тридцать пар глаз приобрели угрожающее выражение. Рука старого мистера Рива скользнула к эфесу шпаги. Однако жест милорда вновь всех успокоил.

— Готовы ли вы держать пари, сэр Николас?

— Ставлю свою жизнь! — заявил Фентон. — Если вас не удалят из Совета 19 мая, то клянусь явиться в одиночестве и безоружным в поле за Лондоном, которое вы соизволите назвать. Хорошенько запомните, милорд: 19 мая!

— Проследите, чтобы сказанное им записали, любезный Бакс.

— Впоследствии, — продолжал Фентон, — когда билль об исключении будет отклонен и вы проиграете битву с королем, вы превратитесь в сморщенного помешанного старикашку, будете трясти костлявой ручонкой и кричать: «У меня под командой десять проворных ребят!» Но в действительности вы останетесь один — без власти и почти без друзей.

Мертвая тишина. Все, не отрываясь, смотрели на милорда.

«Без власти и почти без друзей». Никто из присутствующих в комнате, кроме Фентона и лорда Шафтсбери, не мог до конца понять значения этих слов.

Принципы милорда Шафтсбери, чего не мог отрицать и Фентон, были достаточно высокими. Его ненависть к католической церкви являлась абсолютно искренней и едва ли не переходила в манию. Он почти не интересовался деньгами, мало пил и никогда не терял голову из-за женщин. Все, чего желал Шафтсбери, это неограниченная власть, и чтобы добиться ее, он был готов на все — от маленькой лжи до массового убийства.

Шафтсбери внезапно поднялся, бросив на стол кружевной платок, и повернулся, словно поправляя зеленый камзол. За оконной решеткой на него уставилась отрубленная голова, торчащая на шесте над Темпл-Баром, которая, слегка покачиваясь, как будто заглядывала в комнату. Милорд быстро отвернулся и снова сел.

— Ну, сэр Николас, — заметил он, усмехнувшись, — вы весьма дерзки в своих предсказаниях.

— Нет, милорд! — быстро ответил Фентон. — Я не предсказатель и не ясновидящий. Я просто сужу о том, что произойдет, руководствуясь известными мне фактами.

— Я бы хотел, — продолжал Шафтсбери, — познакомить вас со всеми моими друзьями, присутствующими здесь. Боюсь, что это невозможно. Но с одним из них я вас непременно должен познакомить.

Парик герцога Бакингема тотчас же метнулся к Шафтсбери. Казалось, Бакс шепчет ему какие-то возражения. Другие парики также потянулись к большому столу, среди украшенных плюмажами разноцветных шляп послышался шепот. Фентон мог разобрать только два слова: «Никаких скандалов!» Еще один голос, принадлежавший неизвестно кому, прошипел так громко, что его услышали все в комнате.

— Чума на вас! Вы ходите с козырного туза слишком быстро!

— Берегись! — пробормотал Джордж, толкая Фентона локтем под ребра.

— Вот именно! — проворчал мистер Рив. — Старый плут отвернулся, чтобы скрыть бешеную злобу. Будь я голландцем, если здесь не назревает кровавое дело!

Фентон, преподавший обещанный урок, спокойно ожидал.

Милорд Шафтсбери остался глух к протестам. Он прошептал в ответ что-то, вроде бы удовлетворившее остальных. Туфли заскользили по доскам пола, и разноцветные шляпы вернулись на прежние места. Бакингем по-прежнему сидел рядом с Шафтсбери.

— Прошу вас! — пригласил милорд. Протянув руку в сторону круглого стола, за которым спиной к левому боку Фентона сидели несколько членов клуба, Шафтсбери явно побуждал кого-то подняться с места.

У стола поднялась самая странная фигура, какую Фентон когда-либо видел.

Человек был еще более высоким и худым, чем Длинноногий из Аллеи Мертвеца. Но на этом сходство между ними исчерпывалось. На незнакомце был каштановый парик, больше и длиннее, чем у любого в комнате, и припудренный золотом, согласно моде при дворе короля Людовика XIV[69].

Трудно сказать, были ли его темные влажные глаза злыми или печальными. Бледность длинного лица, возможно, являлась следствием слоя пудры, на скулы явно были наложены румяна. Белый камзол с геральдической лилией контрастировал с темно-синим жилетом с золотыми пуговицами. Белые штаны в обтяжку переходили в красные чулки, оканчивавшиеся внизу белыми туфлями с красными высокими каблуками.

Блистательная особа двинулась среди столов семенящей походкой, слегка приподняв одно плечо.