Дьявол в музыке (ЛП)

- Маэстро Донати слеп, - задумчиво произнёс Джулиан, - но может ориентироваться в комнате.

- Да, и что? – нетерпеливо спросил МакГрегор. – Руки заменяют ему глаза… О, я понимаю, о чём ты, - от смущения его голос охрип.

- Кастраты издана известны любовными историями с женщинами, - добавил Джулиан. – Им есть, что предложить.

- Это противоестественно, - настаивал МакГрегор.

- Que voulez-vous?^[54] – пожал плечами де ла Марк. – Сама любовь противоестественна. Если бы мы делали только естественное, мы бы спали со всеми подряд, как кролики. Это напоминает мне, мой дорогой доктор, поскольку вы взялись быть стражем наших моральных устоев, что вам следует связать запястье мистера Кестреля и своё этой ночью. Комната, которые вы занимаете, прямо напротив той, где живет дама, что пробудит кролика в любом мужчине.

Посмеиваясь, он ушёл. МакГрегор сурово посмотрело на Джулиана.

- Он прав? Ты предложил переехать в эту комнату, чтобы ночью пойти к маркезе?

- Вовсе нет, мой дорогой друг. Но моё присутствие удержит от этого де ла Марка.

Вещи Донати перенесли в Парнас, а в его комнату переместили багаж Джулиана и МакГрегора. Когда с переездом было покончено, Джулиан пошёл осмотреть свои новые покои, что располагались в северо-западной части дома. Это была большая и хорошо обставленная комната, но в ней не хватало света и теплоты той южной спальни, не говоря уже о великолепном виде из окна. Стены были обиты тёмно-золотым шёлком с узорами из лавровых венков. Кровать и окна украшали зелёные портьеры с золотыми шнурами. Мебель была сделана из облицованного дуба и покрыта бронзовой лепниной, изображающей нимф, фавнов и, само собой, змеев, обвивавшихся вокруг мечей.

Донати стоял на балконе, мечтательно облокотившись о перила, ветер трепал седую корону его волос. Себастьяно расхаживал по комнате, заглядывая в углы и открывая ящики. Услышав шаги, композитор повернулся.

- Это я, маэстро, - сказал Джулиан. – Простите, что побеспокоил вас. Я думал, здесь никого.

- Боюсь, это я побеспокоил вас, - ответил Донати с той странной учтивостью, что заставляла вспомнить напудренные парики и менуэты времён юности композитора. – Теперь это ваша комната. Себастьяно просто хотел осмотреть её и убедиться, что мы ничего не забыли.

- Пожалуйста, не торопитесь, - сказал Джулиан «глазам» композитора. – Я не тороплюсь вступать во владение.

Себастьяно пробормотал что-то в знак согласия и продолжил осмотр. Джулиан собирался уйти, но тут Донати сделал несколько шагов к нему, нащупывая путь лёгкой ротанговой тростью.

- Кажется, вы справились с простудой, синьор Кестрель.

- Да, маэстро, уже давно. Вы не хотите присесть?

- Да, благодарю вас.

Джулиан помог ему сесть в кресло и поставил скамеечку для ног. Он снова собирался уйти, но Донати поднял свою жилистую и почти прозрачную руку.

- У вас найдётся минуты для меня, синьор Кестрель? Я хочу спросить вашего совета.

- Конечно, маэстро, - Джулиан сел напротив композитора.

- Мне говорили, что вы уже расследовали убийства, у себя на родине.

- Да.

- Вас не пугает опасность?

- Что вы хотите сказать?

Донати помрачнел.

- Я начинаю боятся за себя. Видите ли, я единственный, кто может узнать Орфео, кроме Лючии и Тонио, которых так и не нашли. Я узна́ю Орфео, если услышу его пение – речь и манеры легко подделать, не говоря уже о том, что они могли измениться сами за эти пять лет, особенно в возрасте Орфео. Он может видеть во мне угрозу. Я знаю, что вы скажете – его здесь нет, ему незачем приходить туда, где его ждёт самая большая опасность, - Донати улыбнулся. – Между нами – это не для ушей комиссарио Гримани – меня не удивит, если Орфео сделает именно то, чего от него никто не ждёт. Это очень безответственный молодой человек.

- Маэстро, - прямо спросил Джулиан, - вы кого-то подозреваете?

Донати заколебался и со вздохом сказал:

- Иногда я говорю себе, что Орфео в Англии, или что он мёртв, или что находится где угодно, но не здесь. А всё остальное время пытаюсь узнать среди всех мужских голосов, шагов и скрипов, что слышу. Вы не знаете, на каком острие ножа я живу – весь в ожидании и ужасе, надежде и отчаянии.

- Маэстро…

- Нет, синьор Кестрель, - быстро возразил Донати, - вам не нужно беспокоится за мой счёт. Я не собираюсь превращать это в драму. Я лишь хочу сказать, что очень переживаю из-за Орфео. Сердце подсказывает мне, что он не убивал маркеза Лодовико и никогда не причинит вреда мне. Но я мог быть обманут чистотой его голоса. Если он окажется убийцей… - Донати печально улыбнулся и покачал головой. – Вы можете себе представить, как легко будет расправиться со мной.

- Вы поэтому захотели, чтобы Себастьяно жил с вами в комнате?

- Вы быстро это поняли. Да. Я попросил его никогда не оставлять меня одного.

Джулиан бросил взгляд на Себастьяно, что закончил обыскивать комнату и сейчас прислонился к стене, скрестив руки на груди и слушал из разговор, как всегда, нахмурившись.

- Вы умеете стрелять?

Взгляд Себастьяно на миг стал жёстким.

- Да.