Дьявол всегда здесь

В четверг после ужина Эрвин повез Эмму на вечернюю службу. Ленора сказалась больной, жаловалась, что у нее раскалывается голова. Даже не прикоснулась к еде. «Ну, выглядишь ты худо, твоя правда, – сказала Эмма, прикладывая руку к щеке девушки, чтобы померить температуру. – Тогда оставайся сегодня дома. Я попрошу за тебя помолиться». Ленора ждала в спальне, пока не услышала, как заводится машина Эрвина, потом убедилась, что Ирскелл все еще спит в качалке на крыльце. Дошла до коптильни и открыла дверь. Постояла и подождала, пока глаза привыкнут к темноте. В углу за жаками на карпа нашла моток веревки, на конце связала грубую петлю. Потом поставила посреди сарайчика пустое ведро из-под лярда. Встала на него и семь-восемь раз обвязала другой конец вокруг одной опорной балки. Потом спрыгнула с ведра и закрыла дверь. Теперь в сарае стало темно.

Встав обратно на металлическое ведро, просунула голову в петлю и затянула покрепче. По лицу сбежала струйка пота, и она поймала себя на мысли, что это надо сделать на солнце, на теплом летнем воздухе – может, лучше даже подождать день-другой. Возможно, Престон передумает. Так она и сделает, решила Ленора. Не мог же он говорить серьезно. Просто расстроился, вот и все. Она начала ослаблять петлю, и ведро закачалось. Потом нога соскользнула и ведро укатилось, а она осталась болтаться. Упала всего на несколько дюймов – недостаточно, чтобы сразу сломать шею. Почти доставала мысками до пола – оставался еще какой-то дюйм. Брыкаясь, схватилась за веревку, изо всех сил попыталась подтянуться к балке, но не хватило сил. Попыталась закричать, но задушенный хрип не пробился за дверь сарая. Пока веревка медленно пережимала трахею, она все больше впадала в панику, царапала шею ногтями. Лицо стало лиловым. Ленора почувствовала, как по ногам потекла моча. Кровеносные сосуды в глазах начали лопаться, а потом мир вокруг начал меркнуть. Нет, думала она, нет. Я рожу, Господи. Я просто уеду отсюда, далеко-далеко, как папа. Я просто исчезну.

37

Где-то через неделю после похорон Клещ Томпсон, новый шериф округа Гринбрайер, ждал у машины Эрвина, когда парень освободился с работы.

– Надо потолковать, Эрвин, – сказал законник. – О Леноре.

Он был одним из тех, кто выносил ее тело из коптильни после того, как Ирскелл увидел, что дверь не заперта на крючок, и обнаружил труп. Шерифа за многие годы уже не раз вызывали на самоубийства, но в основном к мужчинам, которые вышибали себе мозги из-за какой-нибудь бабы или неудачной сделки, но чтобы вешалась юная девушка – такого еще не бывало. Когда он опрашивал в тот вечер родных погибшей – сразу после того, как уехала скорая, – Эмма и парень утверждали, что в последнее время Ленора, наоборот, казалась счастливой. Что-то здесь не складывалось. За всю неделю он так толком и не уснул.

Эрвин забросил коробку с обедом на переднее сиденье «бел-эйра».

– Что такое?

– Я решил, лучше сообщить тебе, чем твоей бабушке. Судя по тому, что я слышал, она такие вещи переживает плохо.

– Что сообщить?

Шериф снял шляпу, повертел в руках. Переждал, пока пройдет еще пара мужчин и сядет в свои машины, потом прочистил горло.

– Ну, черт, даже не знаю, как сказать, Эрвин, поэтому скажу уж как есть. Ты знал, что Ленора была беременна?

Эрвин долго смотрел на него с озадаченным видом.

– Пиздеж, – наконец сказал он. – Напиздел какой-нибудь сукин сын.

– Я твои чувства понимаю, правда, но я только что от коронера. Может, старина Дадли и выпивает, но не врет. По его подсчетам, она была на третьем месяце.

Парень отвернулся от шерифа, полез в задний карман за тряпкой и вытер глаза.

– Господи, – он пытался удержать верхнюю губу, чтобы та не дрожала.

– Как думаешь, твоя бабушка знала?

Качая головой, Эрвин сделал глубокий вдох и медленно выдохнул, потом сказал:

– Шериф, да бабуля просто умрет, если услышит.

– Ну, у Леноры был парень, с которым она виделась? – спросил шериф. Эрвин вспомнил, как однажды вечером – всего-то пару недель назад – тем же вопросом задавалась Эмма.

– Вот уж не знаю. Черт, да я никого набожнее Леноры в жизни не видел.

Клещ надел шляпу.

– Слушай, вот как я все вижу, – произнес он. – Никому об этом знать не надо, кроме тебя, меня да Дадли, а он рта не раскроет, это я гарантирую. Так что пока – молчок. Что думаешь?

Эрвин снова утер глаза и кивнул.

– Я это ценю, – сказал он. – И без того было плохо, когда все узнали, что она над собой учинила. Черт, мы даже не смогли уговорить нового священника… – Его лицо вдруг потемнело, и он отвернулся к виднеющейся вдали вершине Мадди-Крик.

– Что такое, сынок?

– А, ничего, – ответил Эрвин, переводя взгляд на шерифа. – Не уговорили его и слова сказать на похоронах, вот и все.

– Ну, некоторые к этому относятся категорично.

– Да, видать так.

– Значит, не представляешь, с кем она гуляла?

– Ленора в основном была сама по себе, – сказал парень. – А кроме того, что вы сможете сделать-то?

Клещ пожал плечами.

– Мало что, думаю. Может, и не надо было ничего говорить.