Дьявол знает, что ты мертв

– К этому нужно быть готовым, если пытаешься сдавать властям крупных торговцев наркотиками. Гораздо проще стучать на собственных родственников, которые уклоняются от уплаты налогов. Но только рано или поздно таких родственников у тебя больше не остается, как и беспечных гуляк вроде того юриста из Уайт-Плейнз. И если твоими оппонентами становятся серьезные люди, легко схлопотать пулю.

– Профессиональный риск.

– Верное определение. Но, с другой стороны, мы пока не можем опровергнуть доводы полиции, что все произошло по их версии.

– С Джорджем Садецки?

– Да. Все еще не исключена возможность, что он совершил это преступление, а теперь всем без разницы, даже если он не виноват. Очистить репутацию покойника? Никому нет охоты заниматься такой ерундой. Лично я считаю его невиновным, но пока не могу этого доказать, не говоря уже о том, чтобы назвать истинного убийцу. Глен не оставил записей или сакраментального конверта с просьбой: «Вскрыть в случае моей внезапной кончины».

– Да, многие столь же недальновидны. Хочешь еще кофе?

Я помотал головой.

– Кому-то сойдет с рук убийство, но разве такое не происходит сплошь и рядом?

– И часто жертвами становятся гораздо более приличные люди, чем наш Глен.

– Не уверен, что знаю, насколько скверной личностью он был. С одной стороны, он крысятничал за вознаграждение, но ведь его можно изобразить и молодым, никому неизвестным героем, объявившим войну всем и всяческим негодяям. Но, как ни взгляни, я не могу вообразить себе его призрак, взывающий к отмщению за гибель поборника справедливости.

– А что наша общая клиентка? Она сможет спать спокойно, зная, что убийца ее мужа разгуливает на свободе?

– Не вижу, что ей может помешать. Ты адвокат. Скажи сам, что сейчас в ее интересах.

Он ненадолго задумался.

– Оставить все как есть, – вынес он суждение.

– Я придерживаюсь того же мнения.

– Можно потратить еще несколько дней на поиски припрятанных доходов. Но, боюсь, больше мы ничего не найдем.

– И с этим согласен.

– К тому же едва ли нам придется столкнуться с интересом к Лайзе со стороны налоговой службы. В результате она останется при хорошей квартире и круглой сумме наличными. Выглядит совсем недурно.

– Что верно, то верно.

– Тебе, как всегда, захочется докопаться до правды, – сказал он. – Установить, кто убил его, как и за что. И даже посадить убийцу за решетку. Понятное рвение. Но должен предупредить, что в интересах нашей клиентки закрыть это дело здесь и сейчас. Начни расследование, привлеки внимание прессы, и тут же какой-нибудь толстозадый чиновник-налоговик появится, чтобы задать миллион вопросов. А кому это надо?

– Никому.

– Осуждения тебе все равно не добиться. Уверен, алиби настоящего убийцы уже готовы подтвердить по всей стране отсюда до Сент-Луиса. Предъявит свидетелей, что в момент убийства Хольцмана он играл в пинокль с папой римским или с любавическим раввином.

– Интересная, должно быть, была игра.

– Ты же знаешь, что говорят о папе, – небрежно бросил Дрю. – Карту не чувствует, но играть обожает.

Глава 22

Несколько дней спустя я надел лучший костюм, галстук и подошел к окну, гадая, долго ли продержится хорошая погода. Было прохладно, но солнечно и сухо, и хотелось надеяться, что такими же будут хотя бы несколько следующих дней.

Какое-то движение привлекло мое внимание к скамейкам в Вандомском парке, и я заметил знакомый силуэт, сгорбившийся над одним из бетонных кубов. Спустившись вниз, я не свернул налево к станции подземки, а подошел к тощему чернокожему мужчине с седыми волосами. Перед ним лежал номер «Таймс», развернутый на той полосе, где обычно печатали колонку шахматного обозревателя и задачи, над решением одной из которых мой друг как раз и бился сейчас на своей доске.

– Шикарно выглядишь, – сказал он. – Мне нравится твой галстук.

Я поблагодарил за комплимент и добавил:

– А знаешь, Барри, сегодня днем отпевают Джорджа. Я отправляюсь в Бруклин, чтобы принять участие.

– Да ну?

– Мне позвонил его брат и сообщил об этом. Только члены семьи, но меня они будут рады видеть.

– Подходящий денек для такого дела, – заметил он. – Только бы не пошел дождь.

– Тебя бы тоже пригласили, если бы смогли.

– Это на похороны-то?

– Вот я и подумал: быть может, поедем вместе?

Он окинул меня долгим оценивающим взглядом.

– Нет, – сказал он. – Я, пожалуй, воздержусь.

– Если ты боишься показаться там ни к месту, так ведь и я им чужой.

– Ты прав, как всегда. Мы с тобой – два сапога пара. Одинаковый цвет кожи и одеты соответственно.

– Да брось ты эти предрассудки, ради бога!

– Дело не в том, – покачал головой он, – к месту я там или нет. Мне просто не хочется. Вернешься, расскажешь, как все прошло. Идет?