Дьявол знает, что ты мертв

– Если Джордж виновен, я тоже не хотел бы помогать ему уйти от ответа. В таком случае он представляет опасность для себя самого и для других. Тогда ему самое место в какой-нибудь психиатрической лечебнице с крепкими решетками на окнах. Я хочу для него справедливости только в том случае, если он не совершал этого преступления. И для вас тоже нет никакого конфликта интересов, верно? Вы станете помогать Джорджу при условии, что поверите в его невиновность. А как вы только что сказали, если он не делал этого, значит, сделал кто-то другой. Они накажут Джорджа, а настоящий убийца будет разгуливать на свободе.

– Теперь вижу, к чему вы клоните.

– А тот факт, что вы лично знали жертву, – сказал он, – в моих глазах делает вас идеальной фигурой для такой работы. Вы знали Хольцмана, знали Джорджа, вам хорошо известен каждый закоулок в здешнем районе. С моей точки зрения, это дает вам преимущества. И если кто-то способен что-то реально сделать, то именно вы.

– Не уверен, что имею хоть какие-то преимущества перед другими, – сказал я. – Вероятность невиновности вашего брата представляется мне минимальной, а уж шансы доказать это вообще приближаются к нулевым. Боюсь, вы понапрасну потратите деньги.

– Это мои деньги, Мэтт.

– Здесь не поспоришь, и, наверное, вы вправе разбрасываться ими, если вам так угодно. Но вот время-то принадлежит мне, и у меня его не так много, чтобы разбазаривать даже за плату.

– Но все же есть надежда, что он невиновен…

– Это другое дело, – перебил я. – Вы верите в его невиновность отчасти потому, что хотите верить в нее. Представим, что он не совершал этого преступления, а вы отступитесь и ничего не предпримете. И его упрячут за решетку до конца жизни за убийство, в котором он не виноват.

– Вот эта мысль и сводит меня с ума.

– А разве ничего хуже в жизни случиться не может, а, Том? Вы сами сказали, что он не сядет в обычную тюрьму, а попадет в специальное учреждение для душевнобольных, где ни в чем не будет нуждаться, где в любое время ему окажут необходимую помощь. Даже если он невиновен и попадет туда не по той причине, по какой следовало бы, неужели это так плохо? Его будут сытно кормить, проследят, чтобы он вовремя мылся и следил за собой, снабдят лекарствами…

– Торазином – вот чем они будут его пичкать. И превратят в жалкого человекообразного зомби, чтоб им провалиться!

– Может быть.

Он снял очки и ущипнул себя за переносицу.

– Вы не знаете моего брата, – сказал он. – Вы его видели, но совершенно не знаете. Он не бездомный. У него есть жилье. Но его с полным основанием можно отнести к числу бездомных, так много времени он проводил на улице. Он не выдержит, если его долго станут держать взаперти. У него есть кровать, но он почти никогда не спит на ней. Он вообще не спит, как обычный человек, который ложится вечером и встает утром по будильнику. Его сон похож, скорее, на сон животного – полчаса, час подряд, но не больше. Засыпает и тут же просыпается. Что днем, что ночью. Вытянется на скамейке или свернется на пороге заколоченного подъезда и дремлет, как кот.

Он любит бывать на воздухе. Даже зимой его в комнату не загонишь. Только в самые морозные ночи укрывается у себя в подвале. А так в любой холод просто напялит все вещи под этот свой старый армейский китель и идет гулять. Он потому и ходил так много и быстро, чтобы не замерзнуть. Ходил часами, покрывал милю за милей.

И никогда не расставался со своей армейской амуницией. Я его ни разу не видел ни в чем другом. А теперь они китель конфисковали и сожгли. Забрали всю одежду и сунули в печь для отбросов. Что еще они с ним сделают? Когда нам разрешили свидание, он был в новенькой и чистой одежде. Они его загнали под душ и отскребли от грязи. Только что не побрили и не постригли волосы, потому что запрещено без его согласия. Но это Бельвю и Рикерс. Когда его отправят на постоянное место содержания, там правила будут иные.

Да, они сожгли его армейский пиджак. Что ж, видимо, так полагается. Как еще представители государства могли поступить с кителем в таком заношенном состоянии? Но вот только Джорджа трудно представить без него.

Вы скажете, что у моего брата не все дома, что у него мозги набекрень, и, вероятно, так и есть, но он был таким всю жизнь, и не изменится, как бы они ни старались. Я не хочу сказать, что жизнь в камере непременно убьет его – быть может, этого не случится. Он попросту уйдет еще дальше от реальности, замкнется глубже в себе, очертит круг в своем сознании и создаст внутри него свой мир.

Том посмотрел мне прямо в глаза. Без очков его лицо казалось совсем беззащитным, но странным образом и более жестким тоже.