Дьяволица

Глава девятнадцатая ДОГАДКИ СЛЕДОВАТЕЛЯ

Следователь сам расстрогался, рисуя картины детского благополучия, хотя это и не входило в круг его обязанностей.

Сама Невзорова с каждым днем казалась ему все загадочней. Ясно было одно, что она — истеричка. Ясно было другое, что не она написала эту записку: надо быть чересчур искусной актрисой, чтобы разыграть сцену нынешнего допроса.

Ясно было третье: она ревнует Теремовского и даже сама мысль о возможности у него интимных отношений с какой-то другой дамой приводила ее в истерическое бешенство.

Но тогда кто же написал записку, которую нашел в ящике с мертвой ногой, адресованном Анне Антоновне Ратнер?

На вопрос:

— Знакомы ли вы с г-жой Ратнер?

Лидия Львовна так просто и искренне спросила:

— А какие это Ратнеры? Муж говорил, что Теремовский познакомил его с какими-то Ратнерами. Но я лично ничего о них не знаю…

«Муж знаком с Анной Антоновной!» — новое подозрение мелькнуло в голове следователя.

Сегодня он ждал ответа на телеграфный запрос в Варшаву.

Быть может, и в самом деле Невзоров жив, и тогда следствие потечет совсем по новому руслу.

Потому что, если он жив, преступление — дело его рук. Жена тут ни при чем.

Если жив — преступник, если умер — жертва.

Подали телеграмму…

Глава двадцатая ЕСЛИ ЖЕНЩИНА ЗАХОЧЕТ

— Главная достопримечательность Варшавы — Ченсто-ховский монастырь.

— Ведите, куда хотите!

— Не «ведите», а «везите!».. Ченстохов монастырь так же далеко от Варшавы, как Иматра от Петербурга!.. Мне одна знакомая говорила, что самое интересное, самое любопытное и самое восхитительное в Петербурге — это Имат-ра…

— Очевидно, ваша знакомая ездила туда не одна?

— Ну конечно. Кто же ездит в Ченстохов или на Иматру втроем… Мы тоже не возьмем мужа…

— На Иматру ездят или вдвоем, или поодиночке… Или влюбленные, или… самоубийцы.

— Ну, самоубийцы не жалуют Ясногорского монастыря, хотя там есть где покончить с собой. Я как-то гуляла на валах. Оттуда залюбовалась на цветущие клумбы монастырских садов, которые разбиты там внизу, у подножия стены. И мне так захотелось с головокружительной высоты этой святой крепости ринуться вниз и смешать свою кровь с цветами, выросшими на святой монастырской почве… Я тогда была моложе… и лучше, кажется, была…

— Почему такие мысли!.. Вы мне кажетесь такой жизнерадостной, что у вас даже в шутку мысль о самоубийстве не может проскользнуть…

— Я тогда была другой… Я узнала об измене мужа, о первой измене… Ха-ха-ха… И поехала одна в монастырь… Замаливать грехи мужа… Я была, как шальная… Я, православная, исповедовалась у паулина…

— Уж не у Мацоха ли?..

— Вы угадали… Тогда еще никто не знал о его подвигах… Напротив, среди других монахов он выделялся мягкой обходительностью… Я покаялась ему в том, что хотела покончить с собой… Он долго и горячо говорил о том, что жизнь самый драгоценный дар Создателя и что те, кто отказываются от этого дара, тем самым оскорбляют Его… Говорил простым, житейским языком, голосом вкрадчивым, но не неприятным… И примеры брал все житейские… «Вот если бы я вам от чистоты сердечной подарил колечко с бриллиантиком, а вы бы подержали у себя, поносили на пальце его дня два, а потом вернули мне: — «не надо»!.. Ну разве этим вы не обидели бы меня? Я подумал бы, что вы недовольны тем, что бриллиант мой, который я вам дал, не чистой воды… Или что он недостаточно велик… Или что вы на меня сердитесь… Вот и жизнь тоже… Нельзя жаловаться, что она не чистой воды, если вы сами мутите воду жизни. Нельзя жаловаться, что этот бриллиант недостаточно играет… Надо уметь его носить и он заиграет, надо вправить его в подобающую оправу… Очевидно, муж ваш неподобающая оправа для вашей жизни… Вот я познакомлю вас с отцом Исидором, он вас научит, как надо жить, чтобы жизнь играла, как молодая кровь, как старое вино…

— И вы познакомились с Исидором Старчевским![4]

— Нет! Случай спас! Настроилась так, что захотелось простить мужа и, не дождавшись вечернего свидания со Старчевским, уехала с первым поездом в Варшаву… Это было три года тому назад!.. Очень хотелось бы посмотреть монастырь, валы, аллею теперь, после того, как над Ясной горой пронеслась нежданная гроза.

— Ваше желание для меня закон! Я всегда к вашим услугам.

— Фу!.. И вы тоже говорите такими обычными, готовыми фразами. Это нам, женщинам, простительно говорить готовыми фразами. А вы, мужчины, обязаны ковать новые фразы, новые действия. Ведь задыхаешься во всем этом тряпье, в которое кутает меня Василий Александрович Топи-лин! Впрочем, у него, у этого доброго, разбитного парня, больше фраз, чем у всей их редакции… Я человек веселый, экспансивный, и меня тошнит, когда говорят, только говорят, а не действуют…

Глава двадцать первая МЕСТЬ ИЛИ ЛЮБОВЬ

Петр Николаевич вскочил, протянул обе руки:

— Едемте! Звоните мужу! Он сейчас в редакции. Предупредите его, что мы уезжаем и…

— Зачем предупреждать?

— Но ведь мы можем заночевать там?..

— А он меня предупреждает, когда отправляется к своей Тине… тине, в которой он завяз…