Дьявольская сила

К сожалению, метод Стоуна для моих условий не подходил, так как никакого багажа в банк с собой я не нес и через детектор металла и рентгеновский аппарат его не пропускал. Все должно было быть при мне, а сигнальные устройства наверняка сразу же обнаружили бы спрятанный пистолет.

Поэтому я придумал свой способ, как пронести его, воспользовавшись несовершенством в детекторах металла. Эта аппаратура проявляет максимум чувствительности в центре магнитного поля. В пистолете системы «глок» относительно мало металлических деталей. Поэтому я просто-напросто привязал его к длинному нейлоновому шнуру и, прикрепив другой конец шнура к поясному ремню, положил в правый карман брюк, где предварительно проделал дыру. Пистолет, таким образом, свободно болтался у меня под штаниной около лодыжки, а я засунул руку в карман и крепко держал конец шнура, пока проходил через стойку детектора металла. При этом весьма важно поддать пистолет ногой так, чтобы он попал на самый край магнитного поля детектора, где оно самое слабое и почти ничего не обнаруживает.

Само собой разумеется, когда я проходил через эту стойку, то почти замер с перепугу, что мой трюк не удастся и попытка обмануть детектор окажется тщетной. Но, тем не менее, проскочил я без всяких проблем, а в приемной, следуя за Молли и секретаршей, нарочно немного задержался и быстро поднял и удобно уложил пистолет в кармане брюк.

Доктор Эйслер, который казался еще более обеспокоенным, нежели его секретарша, предложил нам кофейку, но мы вежливо отказались. Озабоченно нахмурив брови, он сел на диван напротив нас.

– Ну а теперь, – спросил он дрожащим, но все же четким голосом, – скажите, что за проблема возникла вдруг?

– Да в хранилище не хватает содержимого, – ответил я.

Он окинул меня долгим пристальным взглядом и, высокомерно пожав плечами, сказал:

– Мы знать ничего не знаем о содержимом своих клиентов в хранилище. Мы обязаны лишь предпринять все меры безопасности и все…

– Но банк ведь отвечает за целостность содержимого.

Эйслер сухо рассмеялся.

– Боюсь, что не отвечает. Но, так или иначе, ваша супруга всего лишь совладелец.

– Похоже, что значительная часть золота пропала, – наморщил лоб я. – Слишком большое количество, чтобы этого не заметить. Я хотел бы знать, куда его могли отправить.

Глубоко вдохнув и выдохнув, Эйслер понимающе кивнул головой и беспечно сказал:

– Мистер Эллисон, мисс Синклер, вы, конечно же, прекрасно знаете, что я не вправе рассказывать о каких-либо переводах и перечислениях…

– Но раз уж дело касается моего вклада, – вспылила Молли, – то я, наверное, вправе знать, куда его переправили!

Подумав немного, Эйслер снова снисходительно кивнул:

– Мадам, сэр, что касается закодированных вкладов, то наша обязанность заключается в том, чтобы допускать к ним всех лиц, которые отвечают всем требованиям, предусмотренным лицом или лицами, внесшими данный вклад. А во всем остальном, чтобы защитить всех заинтересованных лиц, мы обязаны придерживаться тотальной конфиденциальности.

– Но мы-то ведь, – холодно заметила Молли, – ведем разговор о моем вкладе. Я настоятельно требую сказать, куда отправлено мое золото.

– Мисс Синклер, конфиденциальность в подобных делах является старинной традицией банковской системы нашей страны, и «Банк Цюриха» обязан неукоснительно ее соблюдать. Извините меня, если у вас есть еще какие-то проблемы, мы могли бы…

Тут одним движением руки я выхватил из кармана «глок» и нацелил его прямо в высокий лоб Эйслера.

– Пистолет заряжен, – предупредил я, – и я готов нажать курок. Не надо… – Увидев, что он потихоньку подвинул ногу вправо, к кнопке тревоги, вделанной в стол в нескольких дюймах от него, я снял курок с предохранителя. – Не надо глупить и поднимать тревогу.

Предупредив Эйслера, я подвинулся к нему поближе, так что дуло пистолета теперь оказалось всего в дюйме или паре дюймов от его лба.

Теперь мне не надо было особо напрягаться и сосредоточиваться – мысли его так и рвались наружу, и я мог легко читать их: безудержно лился целый поток мыслей, правда, большинство по-немецки, но изредка проскакивали и английские фразы и слова, когда он готовился говорить вслух по-английски предложения, возражения или выражать протест и негодование.

– Как видите, мы находимся в безвыходном положении, – предупредил я.

По выражению моего лица и тону он понял, что, несмотря на мое отчаянное положение, я сохранял присутствие духа и, не колеблясь, пустил бы ему пулю прямо в лоб.

– Если вы дошли уж до точки, что готовы прикончить меня, – произнес Эйслер с поразительным хладнокровием, – то не добьетесь ничего хотя бы потому, что не уйдете из этого кабинета. Выстрелы услышит не только секретарша, но и чувствительные элементы, установленные здесь и реагирующие на резкие движения и звук.

Он говорил неправду – я это сразу усек. И он, понятное дело, боялся: такое с ним прежде никогда не случалось.

– Даже если предположить, – продолжал он, – что я выложу вам нужные сведения, которых у меня и в помине нет, все равно вы никак не выберетесь из банка – это уж как пить дать.