Дьявольские близнецы

– Паш, ничего особенного! Отпусти, больно! – она попыталась вырваться. – Голубая кровь, вот что она в бреду твердила! И в чём тут смысл? У неё галлюцинации уже были. Вот и мерещилось. Вся лаборатория заляпана кровью была!

Он отпустил её.

– Оль! Ты напиши справки, я позже заберу! А сейчас мне пора! Извини! – губами он едва коснулся её щеки. – До встречи!

Павел поспешно направился к выходу, а она обиженно смотрела ему вслед.

… «Голубая кровь… Аристократия? – размышлял Павел, искоса поглядывая на дочерей по дороге к дому. – Это метафора. В реальности голубая кровь бывает у моллюсков, каракатиц, пауков и улиток. У них дыхательный пигмент не на основе железа, а насколько я помню из курса зоологии, на основе меди. Не укладывается в голову. Близнецы же не каракатицы. Может, правда, просто бред? А ведь я ни разу не видел, какого цвета кровь у девочек. Что мне их, колоть что ли? Чушь! Была бы кровь голубая, то и кожа синевой отдавала. Как у индусских богов? Блин, совсем запутался! Уже и богов сюда приплёл…»

Войдя в квартиру, он радостно известил Светлану, что у дочерей богатырское здоровье.

Глава 20. Голубая кровь

В сентябре девочки пошли в школу. Со слов жены, одноклассники с первого дня невзлюбили их. Светлана в отчаянии заламывала руки и рыдала, описывая Павлу жестокости маленьких монстров, травивших её драгоценных крошек. Она чуть ли не через день бегала к классной руководительнице консультироваться, как настроить класс на позитивное отношение к дочкам. Учительница недоумевала. Ей казалось, что девочки сами игнорируют попытки детей идти на контакт. И то, что никто из детей не разговаривает с ними и не играет, исходит из нежелания близнецов к общению.

Вскоре учительница намекнула Светлане, что дети в классе уже откровенно побаиваются девочек. В самой школе тоже начали твориться всевозможные неприятности. Свет в классных комнатах включался и выключался самопроизвольно. Так же вела себя и сантехника. Краны в туалетах самопроизвольно открывались, и вода не раз заливала помещения. На чисто вымытых дежурными досках к началу учебного дня красовались непристойности, полы были засыпаны меловой крошкой. Следов присутствия неизвестные вандалы не оставляли на них, будто имели крылья и умели летать.

Вахтёры из школы увольнялись без объяснения причины чуть ли не каждую неделю, пока, наконец, вакансию не занял пожилой мужчина, бывший военный. Как-то директриса забыла в кабинете документы, необходимые для утреннего совещания в РОНО, и почти в полночь заехала за ними в школу. Она долго стучала в запертую входную дверь. Когда ночной сторож открыл, принялась выговаривать ему, что тот спит на рабочем месте. Приглядевшись внимательней, она поняла, что со стариком творится что-то странное. На мужчине лица не было, взгляд блуждающий. Надавив на вахтёра посильнее, директриса услышала такое, что поначалу решила, что дед пьян. Но тот так истово клялся в правдивости своих слов, что она согласилась проверить сама. Почти час они ходили с этажа на этаж по школьным коридорам, заглядывали в классные комнаты. Директриса устала, разозлилась и собралась уже объявить ненормальному старику, что сама уволит его утром, как вдруг где-то рядом с ними протяжно скрипнула дверь.

«Что это, – испуганно прошептала женщина, – сквозняк?» – «Началось! – буркнул в ответ дед. – Теперь смотри в оба!»

Внезапно двери начали открываться и захлопываться одна за другой сами по себе. Директриса истерично закричала. Хлопки прекратились, и в наступившей тишине явственно раздались шаги. Звук быстро изменялся, будто шедший ускорял шаг, а потом и вовсе побежал. Побежал прямо на них. Но в коридоре по-прежнему никого не было.

Очнулась директриса у себя в кабинете: старик-вахтёр перенёс её туда. После корвалола, валидола и бутылки коньяка, распитой совместно с дедом, страх отпустил, и она выслушала рассказ вахтёра о том, как нечистая сила каждую ночь в школе озорничает.

Откуда подробности той ночи стали известны учащимся и родителям, оставалось только гадать. С каждым разом слухи обрастали всё большим количеством устрашающих деталей. И лишь один Павел подозревал, что виновники этой мистификации его приёмные дочери.

К концу первого полугодия классное руководство приняла на себя новая учительница, – прежняя ушла в декрет. Новенькая пригласила по телефону всех родителей на внеплановое собрание. Чтобы они имели представление о ней, а она о них. Светлана приняла эту замену с воодушевлением, в надежде, что у другого педагога получится примирить класс с Аней и Яной. В ожидании собрания она только и говорила об этом. Павла занимала совсем иная проблема.

Словосочетание «голубая кровь», как заноза, засело в мыслях Павла. Что бы он ни делал, о чём ни думал, оно преследовало его постоянно. У него совершенно расстроился сон. Теперь Павел просыпался среди ночи, и химерические мысли и предположения сразу начинали свербеть в голове. Ему казалось, что он кругами ходит вокруг истины. Но никак не удавалось ухватиться за ниточку, чтобы размотать клубок непонятностей.