Дьявольские близнецы

Павел замер, уставившись в одну точку перед собой.

«Сейчас она скажет, что услышали грохот. Пришли в комнату и увидели меня возле тела матери… – внутренности Павла, казалось, сжались в тугую пружину. – Ну, давай, дрянь! Хватит издеваться!»

– Потом мы услышали грохот. Яна испугалась, а я нет. Я вышла посмотреть, что упало…

Аня опять замолчала.

Тут уже не выдержал усатый: – Ну, а что потом?

– А ничего, – пожала плечами девочка, – ничего не упало. Это наша новая учительница в темноте в коридоре за тумбочку зацепилась. Она к мамочке приходила поговорить. Я её спросила, где мама, а Мария Ивановна сказала, что она уже легла.

Павел вскочил со стула. Следователь недовольно одёрнул его, и он опустился на место.

– Она сказала, что у мамочки голова разболелась, – продолжила Аня, – и попросила, чтобы мы её не тревожили. Я за Марией Ивановной дверь закрыла и Яне сказала, что всё хорошо. Мы опять уснули, а потом проснулись, когда папочка пришёл, и нашли маму…

Девочка замотала головой, и у неё началась истерика. Следом за ней заревела вторая.

Страшная боль сжала сердце Павла, он начал задыхаться, захрипел и потерял сознание.

…За то время пока Павел провалялся после инфаркта в больнице, усатый следователь приходил к нему два раза. По подозрению в убийстве Светланы была арестована Маша – Кашина Мария Ивановна, новый классный руководитель его детей. Павел не мог поверить в такое совпадение. Почему из десятков школ Москвы, из сотен классов именно в класс, где учатся его дочери, назначили Машу? Что это: случайность или умысел? Павел верил и не верил, что она убила Свету. Но улики против девушки были неопровержимы. Всё подтверждало её виновность: отпечатки пальцев в квартире, анализ ДНК соскобов из-под ногтей Светланы. Кроме показаний девочек, многие родители рассказали, что видели тем вечером, как учительница и Светлана спорили о чём-то на повышенных тонах. Но причину ссоры задержанная не объяснила и отрицала свою вину.

Когда Павла из реанимации перевели в палату, к нему пришёл свёкор. Павлу было искренне жаль его, потерявшего единственную дочь и разом постаревшего на несколько лет. После несчастья раздавленные горем родители Светы забрали детей к себе. Они перевели близнецов в гимназию, находившуюся рядом с их домом. Свёкор долго рассказывал Павлу о девочках, их успехах в новой школе. Потом он неожиданно замялся и сник.

– Паша! – свёкор по-стариковски поджал губы. – Ты только восприми это как надо, хорошо? Отдай нам девочек? В смысле, пусть с нами живут?

Павел откинулся на подушку и закрыл глаза. С него словно сняли стопудовую тяжесть. Он боялся выдать нечаянную радость глупой улыбкой, облегчённым вздохом.

– Паша, – зачастил умоляюще свёкор, по-своему истолковав его состояние, – после смерти дочки, Инесса совсем плохая была. Единственное, что удерживает её на плаву – внучки. Паша! Тебе одному с ними не справиться. Оклемаешься, опять в лаборатории до ночи зависать будешь. А, Паш?

Павел, слегка поломавшись для приличия, согласился.

…Небольшой зал судебного заседания был полон. Павел вглядывался в незнакомые лица и думал, что привело сюда всех этих людей. Нездоровый интерес, будоражащий тёмную половину их души? Стремление насладиться чужим горем?

«Как стервятники наблюдают за агонией, – мелькнула мысль, – так и эти. Нашли шоу».

Шум в зале усилился: конвойные ввели подсудимую. Павел за столько лет впервые увидел Машу. Она совершенно не изменилась с их последней встречи. Только голубоватые тени легли под глазами. Она шарила взглядом по залу, словно искала кого-то. Наконец, она увидела Павла, и лицо девушки осветила такая неподдельная радость, что ему стало не по себе.

«Ненормальная, чему радуешься? – внезапно разозлился Павел и отвернулся. – Впаяют тебе лет десять и поделом!»

Почти постоянно в течение процесса он чувствовал, что она не сводит с него глаз. Маша и на суде не признала свою вину, а причину спора приводила какую-то невнятную: «Не сошлись во взглядах на воспитание детей». Девочек на процессе не было, их показания зачитал прокурор. Павел плохо запомнил, что во время судебных прений говорили обвинитель и защитник. Воспоминания захватили его. Маша, Света, он – как переплелись их судьбы, и каким трагичным оказался финал. От последнего слова Маша отказалась, чем вызвала негодующий гул у многих присутствовавших в зале. Мать Светланы схватилась за сердце, истерично вскрикнула: «Будь ты проклята, убийца!» и начала заваливаться на бок. Когда суматоха с оказанием помощи улеглась, судья удалилась для вынесения приговора. Зал опять оживился, загомонил. Некоторые зеваки зашуршали пакетами с бутербродами и обёртками от конфет и шоколадок. Одной эмоциональной подпитки видимо не хватало. Павел кожей ощущал Машин взгляд. Он повернулся и пристально посмотрел на девушку.