Дьявольские близнецы

– Павел Сергеевич, Павел… – покраснел он, как школяр. – Насчёт вечера я не уверен…

– Как меня зовут, вы уже в курсе. А насчёт вечера, Павел, у вас есть время подумать, – дразняще проворковала она и связь прервалась.

«Поздравляю тебя, Павел Сергеевич, есть ещё порох в пороховницах, – язвительно подтрунил он над собой. – Вон, какие кошечки не прочь с тобой помурлыкать. Может, пора заканчивать воздержание?»

Несомненно, он покривил душой, потому что прекрасно знал: в свои сорок семь выглядит отлично. Тренированное, сухощавое тело, яркие синие глаза, благородная седина в нисколько не поредевших, чёрных волосах. Женщины сами искали причины познакомиться с ним, а сойдясь ближе, пытались упрочить связь. Но Павел никого не впускал в свою жизнь, и дело было вовсе не в том, что он до сих пор тосковал по покойной жене. Боль утраты давно прошла, оставив вместо себя лёгкую грусть. Ему не хотелось нарушать привычный уклад, который вполне устраивал его. Менять ради кого-то холостяцкие привычки, устоявшиеся с годами. Одиночество не угнетало его, а что насчёт секса, то при желании всегда можно было воспользоваться ни к чему не обязывающими услугами профессионалок.

Захватив портфель с документами, Павел вылез из авто, расправил плечи, и глубоко вдохнул полной грудью морозный воздух. Он поставил машину на сигнализацию и направился к центральному входу. Всю дорогу Павлу казалось, что кто-то смотрит ему вслед. Он несколько раз обернулся, но на парковке в этот час никого не было. Если бы он вскинул голову вверх и посмотрел на здание клиники, то и тогда бы вряд ли заметил, что из одного неосвещённого окна на третьем этаже за ним пристально следили нечеловеческие глаза.

Глава 26. Протеже

Войдя в кабинет, он с неудовольствием вспомнил, что обещал принять протеже Аркадия Семёновича. Профессор сильно сдал за последние годы. Иногда Павлу казалось, что старик впал в маразм, хотя тот всё ещё продолжал возглавлять кафедру. Он был одинок: давно овдовел, а дети чуждались отца. Старик нашёл для себя отдушину: опекал самых талантливых аспирантов всех факультетов университета. По большей части это были, конечно, аспирантки. Пронырливые щучки, быстро смекавшие, как можно втереться в доверие к старику. Павла не интересовало, чем эта девочка ублажила профессора, её моральные качества. Он просто не приветствовал в лаборатории новых сотрудников. За полгода он успел составить представление о коллективе в целом, знал сильные и слабые стороны каждого работника. Чтобы продолжать запрещённые опыты, ему нужны были предсказуемость и стабильность. Но отказать профессору он не мог, слишком много старик сделал для него. Когда погибли близнецы и свёкор, именно Аркадий Семёнович занимался организацией похорон и всеми остальными формальностями. Руководство компании не отпустило Павла даже на погребение детей, мотивируя тем, что он подписал контракт, где одним из пунктов была невозможность выезда за территорию страны на время его работы на корпорацию.

Служба в крупной австралийской компании, специализировавшейся на экстракорпоральном оплодотворении, для Павла оказалась судьбоносной. Когда после четырёхлетнего запрета правительство выдало компании первую в мире лицензию, разрешавшую создавать клоны эмбрионов человека для получения стволовых клеток [7] , Павел осознал, что он наконец-то сможет осуществить нечто неординарное, способное поразить человечество. Однако клонирование было разрешено лишь в терапевтических целях: для получения клеток пациента и использования их для дальнейшего лечения, а репродуктивное клонирование так и осталось под строжайшим запретом.

Вскоре программу по неясным причинам свернули и спустя некоторое время Павлу недвусмысленно дали понять, что компания больше не нуждается в нём, как в специалисте. Он получил огромную денежную компенсацию и невнятные объяснения происходящему. Павла утешало лишь то, что он не успел сделать достоянием гласности разработанную им уникальную методику, способную совершить в недалёком будущем головокружительный скачок в клонировании. Он верил, что рано или поздно запрет будет снят, возможно, уже через несколько лет. И тогда он заявит о себе, первым клонировав человека. И это будет не просто копия, а гораздо более красивая, с высоким потенциалом интеллектуального развития, обладающая иммунитетом ко многим вирусам и, более чем вероятно, особыми возможностями. Это будет человек нового поколения.

Вернувшись на родину, он устроился в ЭКО лабораторию крупной столичной клиники и тайно продолжил опыты. Павел осознавал, что ему грозит нешуточное уголовное наказание, если его манипуляции с эмбрионами вызовут подозрения. Но уже не мог остановиться. Его мало интересовало клонирование клеток и организмов, органов для трансплантации или животных в научно-исследовательских целях.

«Всё это для меня уже давно отработанный материал… – вечерами убеждал он самого себя в правильности незаконных экспериментов, поглаживая мирно спавшего возле него на диване кокера Сэнди, клона-двухлетку. – Кошки, собачки… Мне хочется большего».