Дьявольские возлюбленные 2: Адам и Ева (СИ)

— Глупости! — возмутился основатель. — Если это твоё сердце, то ничего удивительного. Чужое, есть чужое. Пока ты человек, оно будет напоминать о себе. Лучше подумай, к чему Карлхайнц мог привязать твою настоящую сущность и поскорее освободи её, иначе так и будешь мучаться, — дал совет Тсукинами и махнул на всё это рукой.

— Мне не нужно было это сердце, — чуть слышно сказала Юи в своё оправдание. — Я понятия не имею, что мой отец сделал и как это исправить… Но… думаю, дело не в сердце, — осмелилась отклонить предположение Карлы она, подозревая, что всё дело в том сне. — В ночь перед отъездом я видела странный сон. Женщина в нём сказала, что мне не место в их саду и, назвав нечестивой, она прогнала меня. С тех пор мне не по себе, — призналась Комори, и братья переглянулись.

— Как выглядела та женщина? — осторожно спросил Шин.

— Она была невероятно красивой… Длинные белые волосы с красными каплями и золотые глаза, а ещё такая лёгкость и грусть… В тот момент я почувствовала, что я дома. Дома после долгих скитаний, но видимо, это всего лишь обман зрения, — улыбнулась Юи, продолжая думать о хорошем. — Мне надо подышать. Воздух в саду — лучшее лекарство.

— Думаешь, это возможно? — посмотрел Шин на старшего брата. Его взгляд был серьёзен, он давно наблюдал и всё больше ловил себя на мысли, в которую не хотел верить и уж тем более признавать.

***

Небольшой домик, что сняли основатели, радовал Комори куда больше, чем огромный особняк Сакамаки, от которого веяло холодом. Смерть, одиночество и боль — преследовали дом вампиров.

Другое дело маленький деревянный дом. Черепичная крыша. Деревянные полы и устланные в комнатах татами. Футоны вместо кроватей и перин. Всё иначе… Сад и тот, словно родной. Нет больше пёстрых клумб из колючих роз, зато зеленятся ровно остриженные газоны с разбросанными булыжниками — настоящий сад камней. Пихты и совсем молодые сосны, кипарисы и кусты можжевельника… Воздух пропитан горьковатым запахом смолы и хвои. А в глубине сада старый тис, под ветвями которого можно укрыться в любой зной. Небольшой водоём, где, похоже, била ключевая вода. От воды не веяло запахом тины или ила. На солнце за сорок градусов жары и вода должна была быть теплее парного молока, но от водоёма веяло холодом.

Юи нравилось гулять по тенистым каменным дорожкам, но как бы ни было приятно у воды, она опасалась приближаться. Слегка покатые берега настораживали.

— Брат! — толкнул Шин задумавшегося основателя.

— Что? — отозвался тот, но от своего занятия не отказался. Карла смотрел на Комори. Как ходит, что делает, о чём думает. Жест, мимика — всё имело значение.

— Смотришь, — покачал рыжеволосый головой. — Смотри… — вздохнул он. — Внимательно смотри, — качнулся Шин, хватаясь за локоть старшего брата. В одну секунду перед глазами потемнело и всё поплыло.

— Зря не пьёшь отвары, — перевёл Карла на секунду взгляд.

— Мне не нужна помощь от них, — отвернулся младший из основателей, показывая свой характер. — Да и чувствую я себя прекрасно. Жарко… Не более, — стёр пот с лица он.

— Я так же не в восторге, что приходится принимать помощь от них, — сместил руки к груди вампир и медленно съехал по деревянной стене на пол. — Устал, — потёр глаза он и вновь стал наблюдать.

— Что ты намерен делать? — спросил Шин, видя на лице брата задумчивость, от которой обычно ничего хорошего не жди. Весельем — точно не пахнет.

— То, что должен… — сумрачно ответил основатель, глядя, как Юи нежно касается цветов, минуя водоём легко огибая часовенки для подношений богам.

— Она тебе тоже её напоминает? — тихо спросил он, давно потеряв ту смешинку в голосе, которой заражал Юи и выводил из себя Карлу.

— Не понимаю о ком ты, — сделал полностью отстранённый вид тот.

— Всё ты прекрасно понимаешь, — тяжело вздохнул Шин и решил прогуляться. — Она похожа на маму… Только не говори, что не заметил, отрицать так же бессмысленно. Ты ведь поэтому её не убил. Твоя рука дрогнула в ответственный момент. Я или жалость — здесь ни при чём. Выражение её лица, всё прощающая душа — вот то, что ты заметил, когда она стояла на грани между жизнью и смертью, — оглянулся он на брата, которого застал врасплох. — Хочу побыть один, — сообщил Тсукинами и вновь отвернулся. — Твоя скорбь заразительна, — помахал рыжеволосый рукой и направился вглубь сада.

— Выразительных мордашек много, — фыркнул Карла, зная, что брат его слышит. — А глупышек среди них ещё больше!

— Но они не наша кровь… — шепнул с огорчения Шин. — Мама не была такой женщиной. И ты лучше других это знаешь…

«Да, что с ним творится?!» — посмотрел Тсукинами на младшего брата, не узнавая этого беззаботного юношу, который последние две тысячи лет следовал за ним без слова упрёка.

— Шин, — окликнула его Юи. — Ты гулять? Можно мне с тобой? — добродушно попросила она, но последовал далеко не тот безотказный взгляд и не та жизнерадостная улыбка. Холод и разочарование читались на его лице.

— Нет, — вдруг улыбнулся он так, словно насильно натянул эту прищурившуюся гримасу. — На этот раз я хочу прогуляться один.