Дьявольские возлюбленные 3: Потерянный Эдем (СИ)

Муками облегчённо выдохнул и упал руками на выложенный в шахматном порядке паркетный пол; он дышал тяжело и чувствовал себя после такого неважно, когда Карла заставлял, то проникал куда-то глубоко в подсознание и безжалостно ломал все стены и преграды, которые выставлял Руки; быть холодным, стойким — непросто, если на твоих глазах умирают близкие, забирают любимую девушку и угрожают семье, но он терпел — молча, гордо, безжалостно по отношению к себе, пока что-то внутри не лопалось, и когда это происходило, то мрак окутывал его, забирал остатки человеческой души и пожирал изнутри, вынуждая быть жестоким, безнравственным и высокомерным, таким, каким и следовало быть вампиру.

***

— Жёнушка, я дома! — объявил Кино и распахнул двустворчатые двери своей комнаты со всего размаха. «Вот такая у меня широкая душа, готовая принять всех и вся!» — говорил его жест, а ещё у вампира было отличное настроение. Утром он белел, зеленел от гнева, а сейчас цвёл подобно магнолии в мае. — Что, не ждала своего ненаглядного в такую рань? — прищурился вампир от довольства.

Комори смотрела в окно, когда юноша завалился к себе и не предупредил её даже стуком. От такого поведения ей становилось тошно, хотелось сбежать и уже не важно куда, но сейчас Юи знала, что за ней пришёл Руки, а слухи, что гуляли по замку, сообщили и о Карле.

«Теперь-то он меня отпустит…» — думала она до прихода вампира, но сейчас… Сейчас её надежда вспорхнула и забилась от страха подобно насторожившейся куропатке. Его довольная ухмылка, пугающие шуточки и горящие победой глаза были тому причиной.

— А где же «добро пожаловать домой» или «ты рано…»? — не дождался он и слова от Комори и заговорил сам. — Молчишь, ну и помалкивай, а то когда твой рот открылся сегодня утром, то я чуть не поседел раньше времени, — припомнил принц утренний концерт и по привычке стянул чёрный бант, присел на край кровати и, сбросив ботинки, развалился, как полагается собственнику. — Подумала о своём поведении? — спросил он, запрокидывая голову так, чтобы видеть девушку. Кино вновь попытался завязать разговор, но Юи только молчала и иногда посматривала на него. Она смотрела со страхом, когда с мольбой, а порой с укором — вот этот последний, обвиняющий взгляд его раздражал.

«Как смеет она проявлять неуважение и высокомерие?!» — твердила ему гордыня, не подозревая, что дело не в высокомерии, а совести, в отсутствии которой его обвиняла Комори.

Как он мог украсть момент из её жизни, что должен был стать самым счастливым? Как он мог? Ведь он её брат, её семья… Юи не понимала, ведь её совесть не исчезла, даже когда она стала вампиром.

— Ты намеренно портишь мне настроение? — привстал Кино и нахмурил брови. Он хотел сказать ещё очень многое, но к ним в комнату постучали, и разговор пришлось отложить. — Да?! — повысил голос вампир.

— Ваше превосходительство, — вновь зашёл к ним Мерц, и яркие слова озарили покои будущего короля.

Юи провела в этой комнате меньше суток, но не заметила, чтобы сюда заходил ещё кто-то кроме Мерца; этот же заходил когда хотел, всегда вежливо кланялся и заливал уши сладкими речами.

— Время обеда. Прикажете подать в ваши комнаты или отобедаете в малом зале?

— Ни то и ни другое, — вдруг ухмыльнулся парень. — Я буду обедать здесь, но подавать ничего не нужно, всё давно при мне, — перевёл он глаза на Юи и, не скрывая улыбки, вновь вернулся к разговору с Мерцем. — Распорядись, чтобы к ужину для неё подобрали наряд. Пусть это будет одно из тех платьев, что ей выбрали ночью. Я хочу, чтобы она выглядела, как глазированный кекс, чем ярче, тем лучше!

— Прикажете принести серьги и колье? — уточнил мужчина в мантии.

— Нет, — энергично встал Кино с кровати, — о глазури я позабочусь сам. Ты свободен, — помахал он своему советнику рукой, возвращаясь к забившейся у окна Юи. — Что ж, мы остановились на чём-то очень интересном… — прищурился вампир, и Комори закрылась пёстрой шторкой, очень надеясь, что вот прямо сейчас дверь заскрипит, слетит с петель, и в комнату войдут Руки с Карлой, чтобы забрать её из этого ужасного места.

***

— Иди сюда! — упал Кино вновь на мягкую, провалившуюся под его весом перину, и пристально посмотрел на Юи. Девушка и шелохнуться не могла, ноги как костыли — перестали слушаться. Да и кто её мог винить в этом? Минутный разговор о кексах и глазури после утреннего спектакля пугал. — Знаешь, я начинаю уставать… — прикрыл он всё же глаза и потёр свой лоб. — Ты должна была заметить, что я проявляю терпение, уважаю твои потребности и стараюсь заботиться, а ты сопротивляешься и делаешь это самым неугодным мне способом. Просто подойди, мне не нравится тебя бить и хватать за твои тощие руки — это делает твою кожу некрасивой, а я ценю красоту, поэтому иди сюда и не заставляй меня вставать. Меня утомили эти скучные разговоры на заседании старейшин, глупые споры и притязания твоего кузена…

— Если они кажутся тебе скучными… — заговорила Юи. — Зачем тогда всё это? Король проводит много времени за работой — это не развлечение…