Дьявольские возлюбленные 3: Потерянный Эдем (СИ)

— Мерц, ты идиот! — посмеялся над ним Кино. — Иногда ты такой скучный, что я устаю больше от тебя, — заявил он и протянул для Комори тарталетку с аппетитным паштетом.

«Руки, не смотри!» — закрыла Юи глаза, видя, что Кино восхищается собой и тянет ей в рот закуску. Она приоткрыла свои губы и позволила покормить себя, хотя всеми фибрами ощущала взгляд Руки на себе, и от этого ей хотелось сброситься с этого обманчиво-красивого балкона.

— Оно и видно, как ты утомился, — заговорил Карла и развернул Юи к себе. Девушка была вынуждена повернуться к Кино, когда он стал её кормить, а теперь Тсукинами смотрел на её красное лицо и все следы на шее, что оставили ей в качестве украшения на сегодняшний вечер. — Между прочим, нам с Шином стоило больших трудов, чтобы очистить её! — строго сказал Карла и отпустил девушку.

— Да, — усмехнулся в ответ он, — спасибо за такой подарок — достойный будущего короля.

— И правда, — прищурился Карла и посмотрел на Руки, — достойный…

Муками продолжал делать вид, что ему безразлично и чем активнее Кино бросал ему вызов, тех хладнокровнее он проглатывал всё.

— Значит, этим вы занимались в Киото? — заинтересовался Кино. — Странно, я бы никогда не отпустил девушку, которую люблю, с такими братьями, как ты и Шин, — он вновь попытался насолить Руки, но всё было тщетно, пока не заговорил Карла; его слова, в отличие от слов этого пустозвонного вампира, ранили.

— Естественно, что не только этим, — ответил Тсукинами. — Мы же родственники, много времени проводили вместе, да и всё лето мы с братом себя плохо чувствовали, поэтому сестра ухаживала за нами. Я солгу, если скажу, что мы не пытались заполучить её руки, но в этой маленькой голове творится что-то непонятное, поэтому я временно ослабил свой контроль, однако, впредь я не повторю подобной ошибки.

После заявления Карлы немного всё стихло. Музыканты остановились, и настала неловкая пауза, правда, она оказалась неловкой лишь для Юи. Кино ухмылялся и думал, как бы ещё поддеть званых гостей, Мерц и Карла боролись между собой в этой невидимой войне, где будущее поражение или победа зависит от сказанных слов, а Руки медленно дышал и продолжал изображать ранящее Комори равнодушие.

— Собеседники из вас никудышные! — откинулся Кино на спинку своего стула и посмотрел на всех, потом оглянулся на музыкантов, которых было видно через высокие окна и, придумав очередную шутку, улыбнулся. — Будем надеяться, что танцоры куда лучше! Я знал, что без Шина здесь будет скука смертная, честно, рассчитывал, что твой слуга окажется сговорчивее, но он ещё хуже, чем ты! — говорил он с Карлой, щурясь на невозмутимого до его колкостей Руки.

«Руки — слуга Карлы? — не выдержала Юи и посмотрела на юношу, который как ей казалось, был её мужем. — Он согласился на это ради меня?» — она попыталась понять его, но из-за этого лишь ком встал у неё в горле, пугая грядущими солёными слезами.

— Прошу прощения, что не могу угодить, — заговорил Руки в своё оправдание, — но ранее я решал вопросы исключительно серьёзного характера, поэтому моя манера говорить может показаться вам сухой.

— Позвольте вам напомнить, — вмешался в разговор Мерц, — наш гость когда-то служил вашему отцу и не просто служил, он был его правой рукой.

— Вот как, — прищурился Кино, и знак этот был отнюдь не дружелюбным. — Значит, в танце он хорош, вот и развлечёт всех нас. Поскольку девушка среди нас только одна, то я любезно уступлю своё право на этот вечер, — оскалился он в улыбке, проявляя исключительную щедрость, хотя скорее тешил себя, уничтожал этим Юи и Руки, а ещё спасался от сего кошмара, ведь танцевать с Комори было утомительно.

«За что же ты так с нами?!» — не выдержала и зажмурилась Юи. Слёзы вот-вот должны были хлынуть из её глаз, как послышался звук отодвинутого стула, и знакомое дыхание стало ближе прежнего.

— Пойдём, — сказал сухо виновник её недомогания. Он протянул ей руку, и Юи пришлось проглотить весь страх и обиду.

Комори подняла глаза и столкнулась с Муками лицом к лицу. На секунду она замерла, но выхода не было, и ей пришлось положить свою маленькую ручку на кисть юноши.

В этот момент рояль ступенчато заиграл, и она взмахнула чёрными кружевами пышного платья. Руки не стал с ней церемониться, а дерзко переместился с ней на другой край балкона, чтобы не сбить во время танца горшки с цветами или, того хуже, стол. Вдруг она вновь ощутила до точности ровный вальс Руки; такой она когда-то познала на благотворительном вечере, что устраивал Сакамаки Того, но на этот раз вместе с военной точностью была какая-то вызывающая нота.

Стоило виолончели запеть, как Муками повёл их в такт быстрого фокстрота, так, что Юи едва успевала ноги переставлять. Её маленькие каблучки отбивали ритм о каменные полы балкона, а сама она не могла найти своё место.

«Это не тот Руки, которого я люблю…» — смотрела она на безмолвного юношу с поджатыми губами и холодными серыми глазами, не решаясь что-то говорить. В такие моменты Муками запрещал ей говорить, а здесь было видно, что он не желает иметь с ней разговор.