Дьявольский Гримуар

Как обычно после работы, он охотился за свежим комком слизи, обследуя «Бомжатник» — самые стрёмные кварталы Третьей и Йеслер. Чёрт побери! — пришла безнадёжная мысль. Увидев толпы прогуливающихся туда-сюда людей, Бэрроуз зачесался как наркоман. Видневшийся «Кингдом»⁴ напоминал, что бейсбольный сезон в самом разгаре; увеличившееся количество прохожих сильно осложняло его мучения.

Жди, - подумал он. - Другого выхода нет.

Бэрроуз нырнул под колоннаду здания окружного суда, в компанию вышедших на перекур служащих.

Он простоял там несколько часов.

Он ждал.

К восьми вечера, у него глаза на лоб лезли от нужды. Ногти вырыли ямки-полумесяцы в мякоти ладоней, а лицо казалось скользким от пота. Бэрроуз наблюдал за порхающими по улице шлюхами, каждой из которых он был бы благодарен за стобаксовый плевок в его рот; наблюдал за вознёй бомжей, отхаркивающих свои драгоценности на тротуар.

Слишком далеко от Бэрроуза, чтобы претендовать на них.

Солнце садилось. В ожидании, он почти прогрыз дыру в нижней губе. А затем…

Проехавший мимо бородатый толстяк в инвалидной коляске (в клетчатой рубашке, кто бы мог подумать, но это же Сиэтл) громко сплюнул. Комок черноватой слизи приземлился всего в футе от места, где стоял Бэрроуз.

Сердце Бэрроуза заколотилось.

Он выскочил с карточкой в каждой руке. Опасливо глянул вверх и вниз по улице, показывающей ему редких прохожих.

Бэрроуз соскрёб комок, подошёл к большому коричневому мусорному контейнеру за автобусной остановкой, затем наклонился, будто завязывает шнурок на туфле.

Он не завязывал шнурки.

Его губы подобрали с карточки свежий сгусток. Со вздохом, Бэрроуз раздавил языком солоноватый комок между языком и нёбом. Посмаковал и проглотил.

Иисусе…

Это было всё, что он мог тогда сделать, не засовывая руку прямо в свои итальянские слаксы в тонкую полоску и не мастурбируя. Его колени тряслись как в лихорадке. Он сосредоточился на сгустке, спускающемся вниз.

Господи Иисусе…

Когда возбуждение унялось и взгляд прояснился, он услышал слева шарканье. На остановке, нисколько не волнуясь подумал Бэрроуз. Вдруг, несмотря на то, что тротуар и остановка были безлюдными, он увидел…

Ещё одного бомжа - высокого, тощего мужика. Чёрные от грязи джинсы, длинные волосы, борода с запутавшимися в ней козявками и крошками еды. На спине серо-коричневой куртки – надпись: «Приют для бездомных Кинг Стрит госпел», и он делал нечто совершенно необычное:

Он…

Какого…

Куском картона бомж собирал в кучку блевотину с автобусной остановки, причём действовал весьма тщательно.

Блевотина походила на комковатую розовую овсянку.

Затем бродяга вывалил зернистую рвоту в пластиковый пакет с застёжкой. Вытянул длинную шею, заметив, что Бэрроуз его разглядывает.

Зарычав как животное, мужик ушёл, унося с собой пластиковый пакет, наполненный бродяжьей блевотиной.

* * *

- Именно тогда я это понял, - признался Бэрроуз доктору Унтерманн. - Когда увидел того парня, того бомжа, собирающего блевотину с тротуара и уносящего её с собой…- он прикрыл глаза, потёр виски. - Именно тогда я понял…

- Что такая тяжёлая и необъяснимая проблема не у вас одного, - закончила за него Марша Унтерманн. - Хмм. Собирал рвоту.

- Да. Собрал, положил в пакет. - Бэрроуз поднял взгляд на привлекательного психиатра. - Даже думать не хочу о том, что он потом с ней будет делать.

- Возможно, он съест её, - прямолинейно предположила доктор Унтерманн. - Это форма дритифилии.

- Форма чего? - нижняя губа Бэрроуза отвисла в недоумении.

- Дритифилизм, или дритифилия. Это часть клинической области того, что мы считаем ОКР - обсессивно-компульсивным расстройством, - eё ухоженный указательный палец поднялся. - Но весьма редкая, до такой степени, что уже не диагностируется, - идеально подведённые глаза моргнули раз, другой. - Не знаю точно почему.

Но Бэрроуз сидел перед элегантной, утончённой женщиной за широким столом вишнёвого дерева в растерянности. Как она сказала? - подумал он:

- Дрит…

- Дритифилия, - повторили её слегка накрашенные губы.

- Это такое название? Это… диагноз?

- Да, вернее… был. Он исчез из диагностических индексов в конце шестидесятых. Тридцать лет он был в списке ДСР. Это настольная книга мозгоправов - «Диагностическое и Статистическое Руководство по психическим расстройствам». Но из последних переизданий «дритифилия» как диагноз исчезла. По сути, она была подразделена на некоторые новые отклонения.

Бэрроуз чувствовал себя потрясённым:

- Вы хотите сказать, у моей… проблемы… действительно есть название?

- Да, - живо ответила Марша. - И вам очень повезло, что мой главный офис находится в Сиэтле. Кроме меня на западном побережье есть лишь два других специалиста разбирающихся в подобных заболеваниях. Один в Лос-Анджелесе, другой в Сан Диего.