Дьявольский коктейль

Гревилл Аркнольд мне не понравился, ни тогда, ни потом. Но со мной он был довольно любезен: улыбнулся, пожал руку, сказал, что приятно познакомиться и что миссис Кейвси прислала телеграмму, где говорилось, что я, возможно, приеду на скачки и чтобы он обо мне позаботился.

У него был характерный южноафриканский выговор. Потом я узнал, что он, как и многие южноафриканцы, одинаково хорошо владеет и английским, и африкаанс, и зулусским. Лицо Аркнольда казалось слепленным из грубых кусков мяса, а губы, наоборот, были очень тонкими. На подбородке и на шее виднелись шрамики от старых прыщей, под носом топоршились колючие рыжеватые усы. Он улыбался и говорил приветливо, но глаза у него оставались холодными.

- Ваша лошадь бежала совсем неплохо, - заметил я для поддержания разговора.

Недавний гнев тут же вспыхнул в нем снова.

- Эта глупая баба настояла, чтобы конь выступал сегодня, хотя я хотел выставить его в субботу! В прошлую субботу у него была тяжелая скачка в Турффонтейне, ему нужно было отдохнуть еще дня три!

- Мне показалось, что она извинялась, - заметил я.

- Ja*. Извинялась, конечно. Да поздно. Раньше надо было думать. А жеребчик-то хороший, в субботу он бы выиграл. Глупо получилось. Вообще владельцам всегда следует делать то, что говорит тренер. Они ведь нам платят за то, что мы в лошадях разбираемся, разве не так? Вот и слушались бы специалистов!

* Да (афр.).

Я неопределенно улыбнулся. Сам будучи владельцем лошади - хотя мой конь был всего лишь средненьким мерином-стиплером, - я не мог согласиться с ним насчет «всегда». Иногда, даже чаще всего. Но не всегда. Я знал по крайней мере одного победителя Большого национального, который вообще не вышел бы на старт, если бы владелец послушался тренера.

- Я вижу, в четвертой скачке участвует лошадь миссис Кейвси, - сказал я.

Решительное выражение его лица сменилось хмурым.

- Ja, - сказал Аркнольд. - Наверно, она вам говорила, что ее лошади выступают не блестяще.

- Да, - кивнул я. - И что вы понятия не имеете, почему.

Аркнольд покачал головой:

- Ничего не понимаю! Ухаживают за ними так же, как и за всеми прочими. Тот же корм, те же нагрузки, все то же самое. Они не больны. Я их несколько раз ветеринару показывал. Неприятно. Очень неприятно.

- Ну да, еще бы! - сочувственно кивнул я.

- А тесты на допинг! - воскликнул он. - Мы этих тестов, наверно, сотню сделали! И результат каждый раз был отрицательным.

- А как они выглядят? - поинтересовался я. - Я хочу сказать, можно ли ожидать от них хороших результатов, судя по внешнему виду?

- Сами увидите, - пожал плечами Аркнольд. - То есть я, конечно, не знаю, насколько вы разбираетесь в лошадях…

- Должно быть, неплохо, - вмешался Данило. - В конце концов, ни для кого не секрет, что его старик был конюхом.

- Вот как? - сказал Аркнольд. - Тогда вам, наверно, будет интересно посмотреть конюшни? Может, чего посоветуете насчет лошадей миссис Кейвси, кто знает.

Судя по его ироничному тону, он считал это невозможным. Одно из двух: либо он действительно не знает, что с лошадьми, либо знает, но абсолютно уверен, что я ни до чего не докопаюсь.

- Да, я бы с удовольствием побывал у вас на конюшне, - сказал я.

- Хорошо, побываете. Как насчет завтрашнего вечера? Приезжайте к вечернему обходу, в половине пятого.

Я кивнул.

- Ну, договорились. А ты, Данило, хочешь приехать?

- С удовольствием, Гревилл.

Данило сказал, что сам заедет за мной в «Игуана-Рок».

Чинк, лошадь Нериссы, участвовавший в четвертой скачке, в паддоке смотрелся совсем неплохо. Здоровый блеск шерсти, крепкие мышцы. Он выглядел не очень мощным, но у него были умные глаза и сильные, хорошо поставленные плечи. Портия, сестра Нериссы, приобрела его годовиком и выложила за него двадцать пять тысяч рандов - за родословную. Он выиграл только одну скачку, самую первую, в апреле этого года.

- Ну, Линк, как он вам? - спросил Данило, привалившись к ограде паддока.

- Выглядит неплохо, - сказал я.

Чинка водили под уздцы двое конюхов, по одному с каждой стороны. Охрана у Аркнольда налажена неплохо…

Из-за прямых бабок мне трудно было определить, насколько пружинист шаг у Чинка. Все здешние лошади выглядели так, словно они ходят на цыпочках. Наверное, это из-за того, что им с рождения приходится бегать по жесткой сухой земле. По крайней мере, по дороге на старт Чинк бежал рысью не менее уверенно, чем все прочие, и из стартовой кабинки он вылетел наравне со всеми. Я следил за каждым его шагом в цейсовский бинокль с пятидесятикратным увеличением.

Первые полмили он прошел без особых затруднений, держась шестым, в самом конце лидирующей группы. Но когда лошади вывернули на финишную прямую, лидеры рванулись вперед, а Чинк нет. Я увидел, как жокей мотнул головой и принялся энергично высылать лошадь вперед. Но когда прихолится делать это в течение такого долгого времени, то можно и не стараться. Чинк явно выдохся, и даже лучший жокей в мире не смог бы с этим ничего поделать.