Дьявольский поезд

– Фетиш, который попал в руки Марио Саджино, очень древний. У полумесяца есть только одна сторона!

– Если это не выдумки, тогда он точно неземного происхождения, – заключил Ренат.

– Эта реликвия являлась величайшей ценностью, и к ней приставили серьезную стражу. Жрецы культа Диониса, царившего на побережье Сицилии, использовали фетиш для украшения статуи своего бога…

– …но потом решили упрятать его подальше. Полумесяц обладал необычными и опасными свойствами. Жрецы не знали, как с ним обращаться.

– Земля скрыла фетиш, она же и выбросила его на поверхность. Зачем?

– Никому не ведомы истинные причины стихийных бедствий.

Лариса молча кивнула. Если фетиш все еще представляет ценность, то должна быть и стража. Времена изменились, но глубинная суть вещей остается прежней.

– Я не уверен, что Сцилла и Харибда покинули свой пост, – добавил Ренат. – Где фетиш, там и стражи. Они не сразу сориентировались, но быстро восстановили форму. С учетом новых реалий! Значит…

– У нас четыре трупа и никакой ясности, – перебила Лариса. – Мне становится страшно. Кто следующий?

– Надеюсь, не мы с тобой…

– Вернер устроил нам экзамен, – повторила она. – Я не обозналась. Тогда на привокзальной площади я видела его! Он стоял под навесом… а потом поспешно скрылся.

Ренат медленно пересыпал песок из ладони в ладонь. Песчинки утекали сквозь пальцы, подобно времени. Одиннадцать дней и ночей нужно медитировать в пустыне, чтобы… чтобы…

Он вскочил и потянул за собой Ларису.

– Идем!

– Куда? – удивилась она.

– В отель. Мы с тобой – тупицы! Вернер, небось, обхохотался…

* * *

Рим, 1919 год

Вечный город манил Гридина призраком Франчески. Он и не думал возвращаться домой, в Питер. Каждый день он ходил на вокзал, провожал и встречал поезда. Ему казалось, однажды он вновь встретит в толпе на перроне молодую женщину в кремовом платье и легкой соломенной шляпке. Встретит – и на сей раз никуда от себя не отпустит. Чего бы это ему ни стоило! Если проклятый поезд отправился с Римского вокзала, то когда-нибудь непременно объявится тут вновь. Всё рано или поздно возвращается на круги своя…

О жене и ребенке Гридин предпочитал не вспоминать. Они остались в прошлом, как и вся его прежняя жизнь. Деньги таяли, но и это перестало беспокоить Николя. Коммерция отошла на второй план. Гридин чувствовал себя как человек, у которого впереди ничего нет, кроме тоскливых сожалений.

Когда он столкнулся на улице с пьяным вдрызг Брасовым, то решил, что сходит с ума. Откуда бы тут взяться бывшему однокашнику?

Отставной моряк выглядел помятым и жалким. Он узнал Гридина и первым заговорил:

– Ба!.. Какими судьбами?.. Ты тоже сбежал от большевиков, Николя?

Оказалось, граф бросил жену, воевал в Добровольческой армии, сумел добраться до Батуми и на английском военном корабле махнул в Италию.

– Всё пропало, дружище! Всё пошло прахом!.. Я тебе говорил. Я знал, что этим кончится…

Гридин слушал его слезливые жалобы, и в нем закипало бешенство.

– Ты вор, Брасов! Ты украл у меня любовь! Украл счастье!

– Ты меня оскорбляешь?.. С какой стати?

– Ты продал моему дяде краденый пергамент! Бесчестный, подлый человек!

– Опомнись, Николя…

– Ты мародер, Брасов! Я догадался, откуда у тебя свиток! Ты спер его во время землетрясения! Этот чертов манускрипт заставляет плясать под свою дудку… Слышишь, как воют флейты и гремят бубны?! Это Дионис и его безумная рать!.. Они наступают!.. Они пришли за нами! За мной и тобой!.. Их ведет двурогий небесный телец…

Гридина понесло. Его речь стала сбивчивой и походила на бред.

Будь граф трезвее, он бы как-нибудь оправдывался, объяснялся. Но обвинения Николя вызвали панику в его затуманенном уме. Вместо того чтобы защищаться, он нападал. Бывшие приятели бросали друг другу в лицо слова, после которых примирение невозможно. Они подрались, сцепились не на жизнь, а на смерть.

Гридин подмял под себя пьяного графа и колотил его чем ни попадя. Он не помнил, как в его руке оказался камень, которым он ударил лежачего Брасова по голове и продолжал наносить удар за ударом… Он вымещал на сопернике свою боль, обиду и безысходное отчаяние.

– Это тебе за меня… за Франческу…

Отставной моряк перестал шевелиться. Гридин опомнился, пришел в себя и ужаснулся. Всё вокруг было в крови. Разбитые губы Брасова приоткрылись.

– Мерси, Николя… Я хотел сам, но боялся… Ты мне помог…

Гридин внезапно вспомнил слова пророчицы: «Ежели с гневом совладаешь, избежишь греха и будешь жить долго».

Выходит, не совладал. Теперь гореть ему в пекле вместе с Брасовым!..

Он разразился бранью, которая перешла в неукротимый приступ кашля, упал на грудь мертвого противника и потерял сознание…

Их схватка, незримо начавшись в Петербурге десять лет назад, закончилась в Риме – явственно, грубо и грязно. Вечный город равнодушно взирал на человеческую трагедию. За много веков он привык ко всему.