Дьявольский полк

Траншеи были заполнены трупами. Трупов было очень много. Мы уже не пытались убрать их. Шли по ним, отскакивали и цепенели от ужаса, когда они издавали «И-и-и-и!» и — еще раз — «И-и!» Извини, приятель, я думал, ты мертв.

И они были мертвы. Этот крик вырывался из широко раскрытых ртов, когда мы наступали им на живот, наполненный газами.

Что было самым худшим? Ураганный огонь? Голод? Жажда? Поблескивающие штыки? Горящая смесь огнеметов? Или голые крысы величиной с кошку? Не знаю. Но чего никогда не забудем ни я, ни другие бывшие там солдаты, это смрад. Сладковатый смрад трупов, смешанный с хлором. Он держался у лежавших в госпитале раненых месяцами, вызывая рвоту у врачей и медсестер. Мундиры их сожгли, но этот смрад въелся до костей. Смрад Монте-Кассино.

Девять из десяти колонн транспорта снабжения остались в этом ущелье смерти неузнаваемым кровавым месивом. Мы ели кору, листья, даже землю, чтобы заглушить чувство голода, но жажда! Мы дрались над каждой лужей, словно дикие звери. Нашли на ничейной земле снарядную воронку, полную воды. Множество крыс с жадностью пило из нее. Мы швырнули в них гранату, потом, не обращая внимания на рвущиеся снаряды, бросились к воронке и пили, пили, пили!

После полудня взрывы расплескали воду из воронки. На дне оказалось несколько раздувшихся трупов. Пролежали они там долго. Нас вывернуло наизнанку. Однако на другой день мы нашли еще одну воронку и снова пили.

Это было на Монте-Кассино, святой горе.

СЕКРЕТНАЯ МИССИЯ

Гребень горного хребта окутывала густая голубоватая дымка. Мы то и дело входили в клубы низкого тумана. Стая ворон с жадностью набросилась на валявшийся труп. Большая серебристая чайка отогнала их.

Мы были усталыми и злыми после ночного окапывания, во время которого потеряли двенадцать человек.

Стали падать первые снаряды. Крупнокалиберные. С таким звуком, будто захлопывалась громадная дверь. К счастью, они были без контактных взрывателей. Иначе почти всем нам пришел бы конец.

Когда начался обстрел, Порта и я натягивали колючую проволоку. Мы пролежали на ничейной земле два часа. Потом противник пошел в атаку. Множество пехоты. Поскольку мы окапывались, у нас было только легкое оружие, поэтому пришлось пускать в ход железные колья проволочного заграждения. Они были не хуже штыков. Большинство потерь мы понесли, возвращаясь после атаки: наши пехотинцы открыли по нам огонь, приняв за англичан. Когда мы достигли их позиций, Майк дал по морде командиру роты в траншее, и он оказался в нокауте. Лейтенант Людвиг повалился к ногам командира полка, из громадной раны в его животе свисали кишки. Людвигу было всего восемнадцать, то был его первый бой. Командира полка вырвало.

Окапывание и установка проволочных заграждений считалось пустяковым занятием. Наравне с несением караульной службы. Никто особенно не стремился к этой работе, но делать ее было необходимо. Потери при ней были всегда. Поручали ее находящимся на отдыхе подразделениям.

С севера доносилась ожесточенная артиллерийская стрельба. Похоже было, что вот-вот что-то начнется в Форти. Но нам было все равно. Нас никогда не трогала весть о том, что уничтожена целая дивизия. Тех людей мы не знали. Мы были отъявленными эгоистами. Война сделала нас равнодушными к чужим страданиям.

Когда мы вышли к дороге, где нас должны были ждать грузовики, их там не было. Мы в сердцах швырнули оземь каски и прокляли транспортников всеми проклятьями. Эту публику мы терпеть не могли и считали паразитами, как и тех, кто окопался на кухне.