Дьявольский рай. Почти невинна

– У тебя очень красивая грудь. Ты действительно похорошела. Да и свобода, я смотрю, все-таки более выражена. Уж очень я сомневаюсь, что в прошлом году ты рискнула бы прийти сюда совсем одна.

– Я с Зиной. Ответственная миссия – выкупать ребенка.

– Брось ребенка, я прошу тебя. Это дитя такая же стерва, как и большинство баб. Как же ты не понимаешь, что у нее в груди сидит огромная жаба на тебя. Ты, глупенькая, пойми, что на свете нет ничего страшнее, хитрее и безжалостнее ревнующей женщины.

– Думаешь, она тебя хочет?

Далее он пытался внушить мне, что девчонка мне страшно завидует, что она в этой своей приморской глубинке чахнет от скуки, что она просто мечтает оказаться на моем месте, а я шипела, что он сошел с ума и что от секса крыша таки едет. В конце концов он сказал, что уж мне, во всяком случае, должно быть известно, что девочки в 11–12 лет играют не только с куклами.

Спустя какое-то время я повернулась к нему, коснувшись локтя.

– Ты мне лучше расскажи, чем ты занимаешься в свободное от любви время.

– Я коммерсант.

– А точнее?

– У меня своя фирма.

– А еще точнее?

– Я уволил почти всех сотрудников, остались лишь избранные, лучшие, те, чьи интересы никоим образом не соприкасаются. У нас царит полная гармония и взаимопонимание. Никто ни от кого не зависит, никто никого не раздражает, и все очень работящие люди. – Он задумчиво поджал губы, сделал повествовательный жест рукой: – Умеют мыслить и, главное, любят работать. Полная идиллия – лучше дружбы, в какой-то мере. У нас отличный офис – спортивный зал, душ, у каждого свой кабинет с компьютером и прочим оборудованием. Есть видик, когда мало работы, то фильмы смотрим. У нас очень много интересных кассет.

– Это все очень хорошо. А ты можешь раскрыть тайну вашего профиля?

Он глянул на меня из-за только что надетых и тут же съехавших на середину носа темных очков.

– Водку продаем.

– Водку?

– Это в основном.

– А еще?

– А еще… ну, еще к нам приходят женщины, матери, приводят девочек. Мы с ними занимаемся, развиваем их, учим двигаться, танцевать. У нас, можно сказать, целая лаборатория. Из самых закомплексованных, загнанных, хилых созданий мы делаем почти роковых женщин.

– Ах, женщин… – Я криво улыбнулась. Что-то подобное я уже слышала от него и в позапрошлом году.

М-да. Продаем водку и совращаем малолетних. Весело живем, Шурка!

– Вот ты мне все зубы заговариваешь, а давно хочу у тебя кое-что узнать.

– Я вся – внимание.

– Какого черта ты рассказала Зинке все ? Знаешь, наши с тобой отношения в прошлом году как-то не позволяли подливать еще масла в огонь, но сейчас ты уже соображаешь, что так поступать нельзя? – Он выдержал классическую паузу и потом резко подался вперед: – И, как ты понимаешь, уголовный кодекс и все эти параграфы на их стороне. И если кто-то узнает… какая-нибудь недотраханная стерва, то будет полная жопа.

– А мне-то что, – буркнула я, – я вообще еще девственница и знать ничего не знаю.

– Да прекрати. Мне, прежде всего, тебя жалко. А если хочешь напакостить, то у тебя ровным счетом ничего не выйдет.

– Ты так уверен?

– Да. Потому что вот он – я. И меня, к твоему сведению, вся эта история беспокоит только потому, что меня беспокоит твоя жизнь.

– Ах, как трогательно… – Я не очень удачно передразнила его.

– И после очередной такой выходки с откровениями вполне возможно, что все дерьмо в итоге будет вылито на тебя же.

Я молчала.

– Именно поэтому никому и никогда не рассказывай о своей закадровой жизни. А особенно теперь. В прошлом году папаша держал тебя на поводке, очень коротком. Но теперь, я вижу, ситуация более благоприятная, и…

– Не более, а менее. Скоро приедет моя сестренка, и ты увидишь, что такое ходячий монумент целомудрия.

– Сестра? Посмотрим. И запомни – ты не должна никому ничего говорить. Ради бога. Ты только посмотри на себя… еще буквально год, и, если ты пойдешь не тем путем… ты превратишься в заурядную, с низкой попой, девицу. У тебя предрасположенность к целлюлиту. Я уже сейчас все вижу. А этой Зинке, послушай моего совета, скажи, что я отослал тебя на все четыре стороны, отправил к чертям подальше. И если придешь, то без нее . Она, между прочим, все это время за нами с пирса наблюдает. Так что прислушайся к моему мнению. Она хитрая дура.

Ну, а потом мы заговорили о моей киевской жизни. И я врала с беспечностью и удовольствием.

Внезапно, на полуслове (таинственный гуру под псевдонимом «Эдик» как раз раскрывал мне прелести тантрического секса. Киностудия Samarkandova Pictures, в главной роли А. Самаркандова, сценарий и режиссура ее же) прозвучало:

– Смотри, Зинка сюда идет.

– Нам уже домо-о-о-ой надо! – с недовольной гримасой прохныкала она, стоя у перил. Подойти ближе (хватило мозгов) она не решалась.

– Да, да, еще пять минут… и еще пять в зоне безопасности, три для изображения сонного вида и десять на дорожку. А ты иди позагорай – вон вся задница мокрая!

Прогнусавив что-то в ответ, она отвернулась и стала наблюдать за купальщиками внизу.

– Смотри, сейчас мы сделаем небольшой тест, – сказал Альхен.

– Где?