Дьявольский союз. Пакт Гитлера – Сталина, 1939–1941

Поэтому основные положения Рапалльского договора были довольно консервативными: обе подписавшиеся стороны отказывались от взаимных территориальных и финансовых претензий и соглашались нормализовать дипломатические отношения друг с другом. Правда, экономические условия представляли уже больший интерес: обе стороны предоставляли друг другу «режим наибольшего благоприятствования» и обещали взаимно поддерживать друг друга экономически. В подписанном вслед за этим Берлинском договоре 1926 года Германия пошла еще дальше: она увеличивала до трехсот миллионов рейхсмарок размер льготного кредита, который должны были предоставить Советскому Союзу немецкие банки. Хотя германо-советские отношения были установлены в неблагоприятный политический момент, они оказались на удивление прочными и сохранялись еще в 1930-е годы, когда стратегическая целесообразность, вызвавшая их к жизни, давно уже исчезла. В 1932 году Советский Союз получал 47 % всех ввозимых товаров из Германии – столько же, сколько получал в 1914-м году, – а если говорить об импорте машин и станков, то 72 % поставляли немецкие фирмы⁵⁷².

После того как в январе 1933 года к власти пришел Гитлер, отношения с СССР, естественно, начали меняться. Ведь Гитлер возвысился благодаря тому, что неустанно поносил большевиков за границей и травил немецких коммунистов у себя в стране. Впрочем, он не стал немедленно разрывать все связи с СССР, а в мае 1933 года даже продлил действие Берлинского договора с Москвой. Однако в действительности – и совершенно независимо от каких-либо идейных разногласий – экономические отношения с Советским Союзом уже не отвечали интересам Германии в той степени, в какой отвечали им десятилетием раньше, поэтому их просто перестали поддерживать. Во-первых, Гитлер принял стратегическое решение отдать приоритет автаркии и начал переориентацию немецкой промышленности, уменьшая долю экспорта и увеличивая внутреннее производство, нацеленное на перевооружение и инфраструктуру страны. Во-вторых, с германской точки зрения, отношения с СССР не были столь уж важными: от Советского Союза Германия получала менее 6 % от общего объема импорта, и лишь 10 % от общего германского экспорта поступало в СССР⁵⁷³, причем все поставки экспортируемых товаров регулировались множеством сложных соглашений о кредитах и займах. У Германии имелось немало более надежных торговых партнеров, так что торговля с Советским Союзом едва ли стоила затрачиваемых на нее усилий.

Но, несмотря на то, что политические отношения между Москвой и Берлином скатились на уровень злобных склок, экономических связей никто не обрывал. Давид Канделаки, возглавлявший советское торговое представительство в Берлине, договорился о ряде встреч с министром экономики Ялмаром Шахтом в 1935 и 1936 годах, и на них он не только выступал за обновление германо-советских экономических связей, но и безуспешно высказывал идею, что неплохо было бы нормализовать отношения между двумя странами в целом⁵⁷⁴. Конечно, Канделаки не был авантюристом-одиночкой – у него имелись хорошие связи, он был грузином, как и Сталин, и высказывались предположения, что он действовал как личный представитель Сталина, который стремился навести мосты между Москвой и Берлином в обход традиционных дипломатических каналов⁵⁷⁵. Однако политический ветер задул совсем в другую сторону и обрек миссию Канделаки на провал. В апреле 1937 года Канделаки вызвали в Москву, где он вскоре разделил печальную судьбу многих своих товарищей. В сентябре того же года, на который пришелся пик Большого террора, Канделаки был арестован, а в июле 1938 года расстрелян. Парадоксально, но можно почти не сомневаться, что предрешили такой прискорбный конец именно его встречи и контакты в Берлине.

Однако Канделаки был не одинок в своих намерениях, и, несмотря на постигшую его ранее неудачу, в германских дипломатических и правительственных кругах имелись так называемые восточники – настойчивые сторонники заключения политического и экономического соглашения с Советским Союзом. Одним из «восточников» был Карл Шнурре, дипломат и юрист, с 1936 года возглавлявший Восточно-европейский экономический отдел в министерстве иностранных дел Германии. С точки зрения Шнурре (которую с ним разделял ряд других дипломатов, в том числе посол Германии в Москве Шуленбург), поставки советского сырья имели столь огромную важность для поддержания здоровой экономики Германии, что ей следовало бы примириться с сопутствующими раздражающими факторами и даже пойти на значительные политические уступки, лишь бы обеспечить себе доступ к этим сырьевым ресурсам.