Дьявольский союз. Пакт Гитлера – Сталина, 1939–1941

Международная Дунайская комиссия была региональной организацией, чья деятельность редко нарушала спокойствие в международных делах. Она периодически и в разном составе собиралась в течение предыдущих восьмидесяти лет, чтобы регулировать судоходство на Дунае и предоставлять публичную площадку, где государства-соседи могли бы обсуждать возникшие разногласия. Но к 1940 году то, что ранее представляло узкий локальный интерес, сделалось предметом раздора для главных тоталитарных держав Европы: и Германия, и Советский Союз, который теперь тоже считался «Дунайским государством», соперничали за господство над этим регионом.

В конце октября 1940 года, когда началась конференция, противоречия, накапливавшиеся в течение того неспокойного лета, грозили перелиться через край. Германия, уже игравшая главную роль и во всем регионе, и на этой конференции, намеревалась сохранить за собой настоящее положение и добиться исключения Советского Союза из числа участников. Москва же, в свой черед, видела в этой конференции идеальную арену для того, чтобы поиграть мускулами и выступить в новой для себя роли столицы придунайской страны. Важность этой миссии подчеркивал и выбор главы советской делегации – им был назначен заместитель Молотова Аркадий Соболев. Он совершил своего рода балканское турне: вначале остановился в Софии, чтобы очаровать царя Бориса и лично проинспектировать болгаро-румынский пограничный пункт в Русе, а потом уже отправился в Галац – город на Дунае, где должна была состояться конференция.

На этой встрече снова прозвучали многие из тех аргументов, которые в ноябре высказывал в Берлине Молотов. В числе прочего Соболев требовал для СССР права швартовать свои суда в дельте Дуная и установления совместного советско-румынского контроля над этой зоной, а еще жаловался на участие Италии в конференции. Пожалуй, предсказуемо, что вскоре дебаты зашли в тупик, а к середине декабря переговоры окончательно застопорились: Берлин заявил, что «удивлен» грубой тактике советской стороны, и посетовал на «непримиримость» позиций двух стран⁷⁴². Если у Гитлера еще оставались к тому моменту какие-либо сомнения по поводу советских амбиций в отношении Балкан, то протоколы Дунайской конференции наверняка помогли ему скорректировать свои представления. В большей степени, чем состоявшийся месяцем ранее визит Молотова в Берлин, в большей степени, чем порой крайне непростые переговоры об экономическом сотрудничестве, и в большей степени, чем непрерывные препирательства из-за Финляндии, именно Дунайская конференция пробила серьезную брешь в нацистско-советских отношениях.

Раздражение Берлина вполне понятно. По представлению немцев, это их солдаты одержали великие военные победы в 1939 и 1940 годах, и их государственные деятели сделали нацистскую Германию бесспорной владычицей всего европейского континента. А Советский Союз, напротив, за тот же период добился всех своих преимуществ – прямо или косвенно – благодаря союзу с Германией. Германия подвергалась риску в одиночку, а Советы пожинали существенную долю ее трофеев. С такой точки зрения, попытки СССР по-прежнему настаивать на какой-то своей роли в Европе – будь то участие в Дунайской комиссии или же в балтийских или балканских делах – были просто отъявленным нахальством. Поэтому, пожалуй, не стоит удивляться тому, что Гитлер терял терпение.

Таким образом, главная претензия фюрера к Москве носила не идеологический, а стратегический характер. Обычно, говоря о причинах, заставивших Гитлера напасть на Советский Союз, приводят прежде всего идеологические мотивы, то есть его давние антибольшевистские взгляды, от которых сам Гитлер и не думал отказываться. Конечно, в этом есть доля правды. Антибольшевизм был одним из главных убеждений, которые разделяли все уважающие себя нацисты, и когда было принято решение начать войну, конечно, на первый план вышли его расово-политические обоснования. И все же стратегические и геополитические соображения оставались по-прежнему важнее, чем идеология, – точно так же, как дело обстояло в конце лета 1939 года, когда подписывался нацистско-советский пакт. Хоть обе стороны и воротили носы друг от друга, объединяясь ради общего дела, обе тем не менее признавали огромные политические выгоды, которые сулил этот пакт. Теперь же, когда их альянс зашатался, над идеологией по-прежнему преобладали соображения стратегического толка.