Дьявольский заговор (ЛП)

— И что? Вы собираетесь убить меня сейчас? Это то, что произойдёт? Люди, вы действительно такие сумасшедшие? Слушайте, никому нет дела до вашего глупого маленького клуба. Не имеет значения, знаю ли я о вашем так называемом злом заговоре или о чём-то ещё, потому что никто никогда не воспримет это всерьёз. Я имею в виду, вы понимаете это, верно? — всё это вылилось в почти горячий порыв. Майк заставил себя замедлиться и произносил каждое из своих следующих слов с нарочитой медлительностью для дополнительного акцента. — Вы. Все. Грёбаные. Чудики.

Надя хмыкнула.

— Знаешь что, Майк? Я думаю, может быть, сейчас я обижена. Тебе следовало держать рот на замке, пока ты здесь.

Майк не мог сдержать смех.

— Ну, съешь дерьма, сумасшедшая сука. Я уже не здесь.

Он отвернулся от неё с намерением выйти из гаража через открытую дверь справа от него. Дверь вела обратно в дом Нади. Он оставил свои ключи на кухонном столе. Он собирался забрать их и покинуть это место через парадную дверь, затем сесть в свой Hyundai и очень быстро проехать много миль между собой и этими чокнутыми. Но прежде чем он успел это сделать, Марни подбежала и встала прямо у него на пути.

Майк удивлённо моргнул.

— Что? Ты передумала?

На её лице было мрачное выражение, когда она медленно покачала головой.

— Нет.

А затем её кулак врезался ему в челюсть прежде, чем он успел даже сформулировать ответ на это. Это была маленькая, стройная женщина. Он был ошеломлён силой этого удара. Он отшатнулся назад, чувствуя, как подгибаются колени, когда он теряет равновесие. Потом ноги у него подкосились, и он больно рухнул на твёрдый, гладкий пол. Он вскрикнул от шока, когда боль пронзила всё его тело.

Но его страдания только начинались.

Он сморгнул вызванные болью слёзы и, подняв глаза, увидел, что все они стоят над ним, выстроившись вокруг него тесным кругом. Он смутно чувствовал себя пациентом на операционном столе в аду, когда все эти люди смотрели на него сверху вниз. Когда его зрение начало проясняться, он увидел гнев на каждом из этих лиц. На каждом из них. Даже Марни. Даже Блейк. Здесь у него не было настоящих друзей. Никогда не было. Любое другое впечатление никогда не было ничем иным, как заблуждением.

Надя стояла у его головы. Когда он встретился с ней взглядом, она подняла ногу и поставила подошву туфель на высоком каблуке ему на горло.

Она ухмыльнулась ему, теперь в её выражении не было ничего, кроме открытого презрения.

— Скажи мне, если будет больно.

Она оторвала другую ногу от пола и балансировала одной ногой на его горле.

Майк пытался дать ей знать.

Да! Да, чертовски больно! Пожалуйста, хватит!

Но всё, что вышло, было бульканьем.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Надя выполняла свой садистский баланс всего секунду или две. Ещё немного, и она сломала бы ему шею. Она была достаточно близка к тому, чтобы навсегда раздавить его трахею. Но затем она убрала ногу с его горла, и он смог сделать единственный хрипящий вдох, прежде чем остальные сгруппировались на него. Они пинали его и пинали, носки их ботинок касались его тела со всех сторон. Некуда было идти, не было возможности защититься от нападения. Единственное, что он мог сделать, это лежать и принимать это. Что он и делал, пока его не поставили на ноги и не начали швырять по гаражу, используя его тело как боксёрскую грушу. Марни, не колеблясь, отмерила свою справедливую долю оскорблений. Во всяком случае, она компенсировала это, избивая его чаще и свирепее, чем кто-либо другой. Когда он больше не мог стоять на ногах, она оседлала его на полу и обрушила на его лицо бесконечную череду ударов. Он почувствовал, как его лицо опухло, почувствовал, как кровь сочится изо рта из многочисленных открытых ран. Ближе к концу ему смутно пришло в голову, что именно так должен чувствовать себя слабак после десяти тяжёлых раундов с чемпионом мира в супертяжёлом весе. В конце концов всё стало туманно, и он потерял сознание.

Когда свет снова зажёгся, он лежал на спине и был привязан к кровати в тускло освещённой комнате. Это была маленькая, скудно обставленная комната. Гостевая спальня, наверное. Единственным освещением была небольшая лампа на тумбочке справа от него. Что-то было у него во рту. Что-то из ткани. Кляп. Полоска клейкой ленты, туго натянутая на нижнюю часть его лица, не позволяла выплюнуть его. Его тело болело в слишком многих местах, чтобы сосчитать. Даже небольшое движение было чертовски болезненным, поэтому в основном он оставался неподвижным. С положительной стороны, кто-то подлечил его лицо. Он мог чувствовать маленькие лейкопластыри, закрывающие различные порезы. Это озадачило его. Зачем лечить его раны, если они не собирались его отпускать? Это могло только означать, что они ещё не закончили с ним, осознание, от которого его тошнило от страха.

Дверь комнаты открылась примерно через десять минут после того, как он пришёл в сознание. Марни секунду стояла в дверном проёме, её лицо ничего не выражало, прежде чем она полностью вошла в комнату и закрыла за собой дверь.