Диджей

Классической музыки достаточно, посчитала Нота. Она нацепила наушники и врубила ритмичные танцевальные треки. Как диджей, раскачивающая сонную толпу, Нота будоражила спящий мозг пациента. Громкостью регулировала силу давления волн, ритмом — частоту пульсаций, а спецэффектами, как иглами шприца, впрыскивала звуковую вакцину.

Вместо обычных полутора часов сеанс звукотерапии затянулся на три. Людмиле Бояринцевой не разрешали заглядывать в кабинет, отныне именуемый «звуковой ванной». Женщина нервничала. Поначалу она слышала классические музыкальные произведения, над которыми исполнитель будто глумился. Затем симфоническая музыка сменилась на электронную. Мелодия стала нервно-кричащей, пульсирующей.

— Джина, что происходит? — нервничала Людмила, не находя себе места. — Даже у меня голова заболела, а что с Колей. Пора прекратить это издевательство!

Целительница тоже недоумевала, но не подавала вида. Неужели полковник Трифонов ошибся и затраты на технику и ремонт пошли коту под хвост?

Джина не выдержала, заглянула в кабинет, однако увидела порозовевшее лицо Бояринцева и вернулась, чтобы успокоить Людмилу:

— Подождем. Коле, кажется, лучше.

Нота услышала изменения в организме актера. Звуковые вибрации через мозг проходили по-другому.

Пора, решила диджей. Она включила известную песню Николая Бояринцева и потребовала:

— Коля, это ваша песня. Пойте! Слышите? Это ваш голос. Повторяйте слова. Пойте!

Показывая пример, Нота запела сама. Когда дошла до куплета, вдруг услышала хриплое:

— Что те-бе…

Актер пел, но не успевал за мелодией. Нота выпалила:

— Подарить.

И услышала мучительное бормотание:

— …по-да-рить.

Она вернула диск в начало куплета. Замедлила воспроизведение.

— Еще раз, Коля. Теперь сами. Пойте!

Сердце Бояринцева билось учащенно, кровь пульсировала в висках, слабые электрические импульсы обходили гематому. Николай старался и у него получалось:

— Что те-бе по-да-рить…

Актер пропускал фразы, но отдельные слова попадали в текст:

— Мой до-ро-гой… меня с то-бой.

Людмила услышала живой голос родного человека, вскочила с кресла и распахнула дверь в кабинет звукотерапии. В ее глазах стояли слезы.

Джина цепкой рукой обняла женщину и нашептывала:

— Видишь, Люда? Я обещала. Не зря я с Колей полгода работала.

Глава 21

После ужина у Джины, на котором целительница похвалила Ноту и обрисовала планы дальнейшего сотрудничества, Аня встретилась с Полиной. Девушки направились в ночной клуб «Перспектива». В доме Джины Нота вновь прикоснулась к диджейскому пульту, но выложилась для одного единственного человека. Сейчас ей хотелось окунуться в кипящий звуковой котел ночного клуба и почувствовать себя прежним диджеем, управляющим настроением толпы.

Вчера подруги обсуждали испытания, которые выпали на долю Ани в тюрьме. Сегодня пришло время делиться новостями Полине.

— Сама знаешь, поработала шлюхой в борделе. Было дерьмово, но ко всему привыкаешь, — спокойным голосом рассказывала Полина.

В ответ на удивленный взгляд Ани Полина оправдывалась:

— А что? У меня выбора не было. Пришлось терпеть развратных кобелей.

— Я искала тебя.

— Ты мне и помогла. Меня ОМОН освободил, когда тебя задержали, и ты про этот бордель рассказала. Короче, подруга, нам обеим дерьма по шею досталось. Проехали и забыли! Вперед к веселой жизни!

— Про клуб расскажи, — попросила Нота.

— В «Перспективе» теперь Ринг первый диджей. Пристроился на твое место. Казбек в бегах, сейчас там новый хозяин по имени Макс. Я хотела в «Перспективе» официанткой работать. Макс не взял, козлина!

— И как тебе треки Ринга?

— Твои забойнее! — заверила Полина и кивнула на показавшуюся впереди неоновую вывеску ночного клуба. — Уже слышишь?

Нота сознательно игнорировала возможности своего слуха. Сначала она окажется на танцполе, увидит эмоции окружающих, почувствует телом энергию звуковых волн и только тогда отдастся музыкальной стихии и оценит силу воздействия.

Девушки прошли в ночной клуб, сняли верхнюю одежду и оказались на танцполе в грохоте музыки и в облаке пульсирующих световых лучей. На них были прежние футболки с именем NOTA, в которых ранее девушки зажигали на сцене. И многие узнали пару, показывали пальцами, подбадривали взглядом.

— Фанатки тебя помнят! — крикнула Полина на ухо Ноте и подмигнула: — Подвинешь Ринга?

Нота взглянула на сцену. Диджей Ринг упивался собственной значимостью. Он использовал возможности техники по максимуму и обрушивал на танцующих все примочки, которые позволяла аппаратура. Основная мелодия терялась в какофонии добавленных звуков, но волны децибел и лазерная светомузыка делали свое дело. Публика была оглушена, ослеплена и подчинена безжалостному ритму.

Прослушав несколько однообразных композиций, Нота продвинулась к сцене. Ринг ее заметил и заважничал еще больше. Его щеки раздувало от гордости. Выразительно взмахнув рукой, диджей сменил трек, и Нота услышала ритмическую ткань любимой композиции Ринга из клуба на Таганке.

После живых звуков из вагона метро диджей наклонился к микрофону и проговорил сексуальным в его понимании голосом: