Диету не предлагать

– Этот скандал, да еще косвенно связанный с политикой, накануне тура по Европе… Продюсер рвет и мечет. Он договаривался об этих гастролях долго, упорно вел переговоры. А из-за выходки Дэна все может рухнуть. Я лечу сегодня на пресс-конференцию, а потом на личную встречу с нашими европейскими организаторами. Буду заверять их, что этот скандал – единичный случай, что мы не сорвем график, что с нами можно иметь дело…

Он говорил так убедительно, уверенно, что на миг я даже подумала – не врет. Но потом Макс продолжил, и я поняла, что ошиблась.

– Ник, ты удивительная. Мне с тобой было хорошо… – блондин пошел на второй заход. Судя по началу, более традиционный.

Я уже приготовилась услышать: «но пришло время расстаться», встала, приняла гордую и независимою позу, насколько гордой и независимой можно быть в коконе из одеяла.

– Да что там хорошо, обалденно. Ты искренняя, тебе интересен именно я, а не тот образ, что создали продюсер и имиджмейкеры, не мой голос и образ… Вчерашний день – это лучшее, что со мной случалось за последние несколько лет. Но, – его лицо стало каменным, а скулы побелели так, будто он сам ненавидел себя за то, что говорил: – не стоит об этом рассказывать прессе: я буду все отрицать. Группе сейчас не нужны скандалы. Даже мелкие.

Я все же не удержалась. Моя рука со звоном впечаталась в его щеку. Что удивительно, блондин даже не попытался уклониться.

– Макс, у тебя талант. Не знаю, как насчет музыкального, но оскорблять ты мастер. Да мне плевать кто ты, рок-звезда или шляпник, тренькающий в переходе метро на гитаре. Не суть важно, – я сжала кулаки. – Но унижать себя ложью, необоснованными подозрениями… Убирайся.

– Ника, мне жаль… – он закрыл глаза, а потом резко распахнул их, вскинул голову: – Я ничего тебе не обещал. Я не лгал. Да, не договаривал. Но не лгал.

– Маленькая группа, играем в гараже… – съязвила я.

– Преуменьшил, – тут же нашелся этот гад.

Ах, преуменьшил…

Я дошла до точки кипения. Все. Хватит с меня этой лжи! Как говорила бабуля, расставиться надо либо уходя по-английски, либо красиво, либо громко. Я выбрала последнее. Рука нащупала на прикроватном столике пузатую вазу.

Одеяло упала на пол, но мне было не до него.

Полет хрусталя был недолгим, зато россыпь осколков – впечатляющей.

– Ника! – блондин ошалело уклонился от первого снаряда.

Но я уже вошла во вкус. Нагнулась за попавшими под ноги красными туфлями. Одна, вторая. Макс отступал к двери и уже взялся за ручку, приоткрыв ее.

Мне же на глаза попался лежавший на кровати телефон. Его. Я мстительно взяла беленький, яблоконутый. Взвесила.

– Только не его! – Макс ринулся ко мне, успев в последний момент схватить за руку, сжимавшую айфон. Второй он сжал другое мое запястье.

– Ненормальная, – выдохнул блондин.

Наши лица оказались совсем рядом, впившись в меня шальным взглядом, он добавил:

– А я полный псих. Конченный.

И поцеловал. Зло, резко. Без нежности. Будто голодный набросился на еду. Жадно. Почти грубо. А я… Внутри меня разгоралось пламя. Дикое. Поцелуй сводил с ума, буквально подавляя любую попытку сопротивления.

В моей руке завибрировал, а потом заиграл телефон.

Макс оторвался с большим трудом. Посмотрел на меня. Отнял руки от запястий и дотронулся пальцами до моих распухших губ. Потом перевел взгляд на бесновавшийся жуткой мелодией айфон. И снова – на мои губы.

– Ника, тебе со мной не повезло. Я эгоист, собственник, ревнивец.

– Псих, лжец, идиот… – с готовностью подсказала я.

В этот момент не знаю, чего было во мне больше: ненависти к этому блондину или желания. Он сводил меня с ума. Поцелуями, ласками, своим присутствием рядом.

– Спасибо, – фыркнул он. – Но я не хочу, чтобы наша встреча стала последней. А если ты отдашь мне телефон, то я даже смогу тебе позвонить…

«Это не он идиот. А я – полная и круглая», – опомнилась я, мысленно дав себе затрещину. А потом вложила в ладонь блондина орущий мобильный.

– Просто уходи, – произнесла я бесцветным голосом.

– Ника… – сказал Макс и осекся, глядя в мое лицо.

– Уходи, – повторила я.

– Я вернусь!

И столько твердости было в его голосе. И взгляд, устремленный на меня. Ждущий. Требующий согласия.

– Хорошо, – единственное, что я могла выдавить из себя сейчас, кожей чувствуя, что без положительного ответа он не уберется отсюда. Привык добиваться своего. Во всем.

Макс кивнул, а потом мазнул пальцем по экрану и, отвернувшись, раздраженно бросил в трубку:

– Да, вылетаю. Через два часа?.. Бронируй… Успею.

Ответы были не менее раздраженные, но я уловила лишь интонацию, а не смысл.

– Стас, в конце концов, я имею право на личную жизнь!

Я отстраненно наблюдала за Максом. Широкая спина с татуировкой – раскинувший крылья ангел смерти, – поджарое тело, кожа, отливавшая бронзой. Смотрела и понимала: больше я его не увижу. Фейерверк, вспышка. Она вышла очень яркой, ослепившей меня до боли.

Блондин закончил разговор. Повернулся.

– Ник, мне пора.

Он подхватил с кресла рубашку и ушел.