Дигха Никая

17. И далее, Лохичча, вот какой-нибудь учитель не достигает своей цели отшельничества – цели, ради которой он, оставив дом, странствует бездомным. И не достигнув этой цели отшельничества, он наставляет учеников в истине: “Это к вашей пользе, это к вашему счастью”. И эти ученики слушают его, склоняют к нему слух, приемлют мыслью это знание и не отвращаются от наставления учителя. Его следует порицать так: “Достопочтенный! Ты не достиг своей цели отшельничества – цели, ради которой, оставив дом, странствуешь бездомным. И не достигнув этой цели отшельничества, ты наставляешь учеников в истине: “Это к вашей пользе, это к вашему счастью”. И эти ученики слушают тебя, склоняют к тебе слух, приемлют мыслью это знание и не отвращаются от наставления учителя. Подобным же образом человек, оставив свое поле, решил бы, что надо очищать чужое поле. И вот я говорю, что свершение этого есть греховное свойство алчности. Ибо что один может сделать для другого?”

Таков, Лохичча, второй вид учителей, который подлежит порицанию в мире, и кто порицает подобного учителя, порицание того правильно, согласно с истиной, безупречно.

18. И далее, Лохичча, вот какой-нибудь учитель достигает своей цели отшельничества – цели, ради которой он, оставив дом, странствует бездомным. И достигнув этой цели отшельничества, он наставляет учеников в истине: “Это к вашей пользе, это к вашему счастью”. И эти ученики не слушают его, не склоняют к нему слуха, не приемлют мыслью это знание и отвращаются от наставления учителя. Его следует порицать так: “Достопочтенный! Ты достиг своей цели отшельничества – цели, ради которой, оставив дом, странствуешь бездомным. И достигнув этой цели отшельничества, ты наставляешь учеников в истине: “Это к вашей пользе, это к вашему счастью”. И эти ученики не слушают тебя, не склоняют к тебе слуха, не приемлют мыслью это знание и отвращаются от наставления учителя. Подобным же образом человек, разрубив старые оковы, стал бы делать новые оковы. И вот я говорю, что свершение этого есть греховное свойство алчности. Ибо что один может сделать для другого?”

Таков, Лохичча, третий вид учителей, который подлежит порицанию в мире, и кто порицает подобного учителя, порицание того правильно, согласно с истиной, безупречно.

Таковы, Лохичча, три вида учителей, которые подлежат порицанию в мире, и кто порицает подобных учителей, порицание того правильно, согласно с истиной, безупречно”.

19. Когда так было сказано, брахман Лохичча сказал Блаженному: “Есть ли, почтенный Готама, какой-либо учитель, который не подлежит порицанию в мире?”

– “Есть, Лохичча, учитель, который не подлежит порицанию в мире”.

– “Каков же, почтенный Готама, этот учитель, который не подлежит порицанию в мире?”

– “Вот, Лохичча, в мир приходит Татхагата – архат, всецело просветленный, наделенный знанием и добродетелью, счастливый, знаток мира, несравненный вожатый людей, нуждающихся в узде, учитель богов и людей, Будда, Блаженный. Он возглашает об этом мироздании с мирами богов, Мары, Брахмы, с миром отшельников и брахманов, с богами и людьми, познав и увидев их собственными глазами. Он проповедует истину – превосходную в начале, превосходную в середине, превосходную в конце, – в ее духе и букве, наставляет в единственно совершенном, чистом целомудрии.

Эту истину слышит домохозяин, или сын домохозяина, или вновь родившийся в каком-либо другом семействе. Слыша эту истину, он обретает веру в Татхагату. И наделенный этой обретенной им верой, он размышляет: “Жизнь в доме стеснительна, это путь нечистоты, странничество же – как чистый воздух. Нелегко обитающему в доме блюсти всецело совершенное, всецело чистое целомудрие, сияющее как жемчужная раковина. Ведь я мог бы сбрить волосы и бороду, надеть желтые одеяния, и, оставив дом, странствовать бездомным”. И со временем, отказавшись от малого достатка или отказавшись от большого достатка, отказавшись от малого круга родственников или отказавшись от большого круга родственников, он сбривает волосы и бороду, надевает желтые одеяния, и, оставив дом, странствует бездомным.

Так, будучи странником, он живет сдержанный воздержанием предписаний для отшельников, придерживаясь должного поведения видя опасность в мельчайших поступках, обязуется следовать заповедям и упражняется в их исполнении, наделен добродетелью тела и добродетелью речи, чист в средствах существования, обладает нравственностью, охраняет врата жизненных способностей, наделен способностью самосознания и вдумчивостью, удовлетворен.

Как же, Лохичча, монах предан нравственности. Вот, Лохичча, отказываясь уничтожать живое, и избегая уничтожать живое, без палки и без оружия, скромный, полный сострадания, монах пребывает в доброте и сочувствии ко всем живым существам. Это и есть часть его нравственности.

Отказываясь брать то, что не дано ему, избегая брать то, что не дано ему, берущий лишь то, что дано, желающий лишь то, что дано, он пребывает чистый сердцем, же зная воровства. Это и есть часть его нравственности.