Дикая

Увиденному я не смогла дать мгновенное объяснение. Вода светилась. Но не так, как могла бы светиться из-за водорослей или микроорганизмов, или ещё по какой-то природной причине. На его дне будто… Зажглись прожекторы. Прежде чем я успела переварить эту информацию, озеро начало бурлить.

– Что происходит? – я бросила взгляд на Дикую и даже в темноте заметила, насколько сильно округлились её глаза. Она смотрела куда-то под мой гамак и словно боялась пошевелиться. По моим жилам мгновенно растекся первобытный страх. Опасаясь даже дрожать, я не просто замерла, но прекратила дышать. Вскоре я увидела причину испуга своей напарницы. Эта причина прошествовала прямо под нашим деревом, не подняв своей головы в виде пятипалой ладони, чтобы увидеть нас.

Люминисцен.

Он был не таким, каким мне приходилось видеть его племя днём. Тварь светилась голубоватым светом, блёстки внутри его туловища пульсировали, точно застрявшие в желе светлячки. Этот пульсирующий свет был достаточно сильным, чтобы освещать подле существа пространство радиусом в пять метров: чёрные стволы деревьев, чёрная трава, чёрная листва – всё, рядом с чем это существо проходило, моментально отливало голубоватым светом. Когда наконец Люминисцен вышел на лужайку, отойдя от нас на предположительно безопасное расстояние, я вновь посмотрела на Дикую и сразу же встретилась с ней взглядом.

– Оно умеет лазать по деревьям? – одними губами, может только с едва уловимым шёпотом, задала важный вопрос я.

В ответ Дикая неожиданно испуганно, медленно и трижды кивнула головой, и вдруг начала сползать вниз, явно стремясь бесшумно спрятаться в гамаке. Её взгляд всё ещё смотрел под мой гамак. Не понимая, что с ней такое, я вновь посмотрела под свой гамак и сразу же увидела то, отчего мои глаза мгновенно заболели. Из леса, прямо к нашему дереву, маршировала целая колонна Люминисценов. Тварей было не меньше двух десятков, они были уже совсем близко… Куда бы они ни направлялись – мы были на их пути. Безопасное для нас расстояние, теоретически, днём составляло десять метров. Сейчас была ночь, в которую они, теоретически, могут видеть лучше. И между нами нет десяти метров. Мы висим всего в пяти метрах, а может и меньше, над землёй. Если они поднимут голову – нам конец.

Я медленно начала спускаться вниз по своему гамаку. Дикой уже не было видно, когда я с головой нырнула в гамак, позволяя его высоким бортам полностью скрыть моё тело. Надежда была только на то, что Люминисцены не заметят лёгкой дрожи наших коканов, и ещё на то, что они не захотят проверить странные штуки, развешанные над их головами…

Спустя пятнадцать секунд с момента моего замирания, дно моего гамака внезапно засияло голубоватым светом.

Глава 31.

Сияние разрасталось. Колонна шествовала прямо под нами. Им понадобилась минута, чтобы миновать наше дерево…

Сияние уже начинало спадать, как вдруг… Я вблизи услышала то, что слышала издалека в свою первую ночёвку в Тёмном лесу.

Оммм…

Оммм…

Оммм…

Оммм…

Оммм…

…Это было…

Ритуальное пение Люминисценов.

Я аккуратно выглянула из своего гамака спустя примерно минуту после того, как его дно перестало светиться от близкого присутствия Люминисценов, и увидела, что Дикая уже осторожно выглядывает из своего гамака – она смотрела в сторону озера. Вселяющее в сердце леденящий страх пение продолжало сотрясать пространство… Я впилась взглядом в происходящее у озера: Люминисцены, встав у края раскачивающихся от бурления волн озера, продолжали размеренно провозглашать свою песню, как вдруг… Из леса вышел Блуждающий. Страшный, с почерневшим лицом и ввалившимися глазницами, походящий на человека лишь наличием четырех конечностей и длинноволосой головы, из лохмотьев на нём висели только изодранные до колена штаны…

Люминисцены продолжали заворожённо или завораживающе петь. Блуждающий продолжал приближаться к их хору. Вскоре он протиснулся между двумя центральными Люминисценами и резко рухнул в воду на колени. Дальше началось чудовищное… Это походило на… Нет это было. Жертвоприношение.

Ночную глушь раздирал жуткий, пронзительный, чудовищный вопль Блуждающего. Это длилось уже… Минуту. Но казалось, будто миновал полноценный час.