Дикая Флетчер

– Забавно, знаешь, мой отец, возможно, и научил меня управлять самолетом, но Рен был первым, кто сказал мне, что у меня получается. Может быть, если бы он сказал мне это, я бы не ушел из ВВС. Может быть, я бы больше заботился о том, чтобы доставить ему удовольствие. Я имею в виду, я бы сделал все для Рена. – Он замолкает. – Я знаю, что у него не самый лучший послужной список в отношениях с тобой, и Бог знает, что у него есть свои недостатки, но он стоит в одном ряду с лучшими парнями, которых я знаю. Я… – Его голос срывается, и он с трудом сглатывает.

– Я очень рада, что Агнес позвонила мне. И что я приехала на Аляску, – признаюсь я. Это первый раз, когда я действительно произношу эти слова. Я действительно впервые ощутила их в глубине души.

Джона поворачивает голову, демонстрируя мне свой профиль.

– Сегодня ты упомянула, что останешься на Аляске подольше.

– Э… – «Да, в момент слепой ревности». – Я не подумала, когда…

– Тебе стоит. – Его взгляд снова устремляется вдаль. – Ради Рена. Следующие несколько недель… месяцев… будут трудными. Будет лучше, если ты останешься на Аляске. С ним.

– А он вообще будет часто появляться? Похоже, большую часть времени он будет в Анкоридже.

Джона надолго замолкает.

– Он не попросит тебя отложить свою жизнь ради него, но ему очень нравится, когда ты рядом. Я вижу.

В принципе, я и сама чувствовала, что готова на это. Пауза в построении карьеры в другом банке, в переодеваниях в «Тахо» Дианы и модных снимках, в латте Саймона и мудрых советах, в шпильках и клубах по вечерам в пятницу.

В живом общении с отцом.

И, скорее всего, в отношениях с Джоной.

Мой желудок сжимается при этой мысли.

– Возможно, ты прав. Но я не знаю, что делать. Я не могу просто продолжать менять билеты каждую неделю. Они списали с меня двести баксов.

– Попробуй отменить обратный билет и забронировать его заново, когда будешь готова.

Вообще-то я могу это сделать. Саймон сказал, что бронь гибкая.

Как обычно, Джона заставляет все звучать так просто.

– Твоя жизнь будет ждать тебя, когда ты вернешься, и неважно, произойдет ли это на следующей неделе, или в следующем месяце, или в следующем году…

– В следующем году!

– Может быть, не так далеко, – бормочет он. – Я думаю, что ты ничего не проиграешь, если останешься. Привычная тебе жизнь никуда не денется.

Мой взгляд снова скользит по его совершенному телу. Я только что провела два часа с этим парнем.

– А что насчет этой? Тебе не кажется, что мы только все усложним, если я останусь так долго?

Потому что я определенно чувствую что-то к Джоне, и это не только физическое влечение.

Что сделают с нами недели или месяцы таких отношений?

– Может быть, но я никогда не позволяю подобному дерьму мешать мне делать то, что я должен. Я живу одним днем. И сегодня ты здесь. – Джона захлопывает дверь и поворачивается ко мне лицом. Я не могу удержаться от того, чтобы не опустить глаза вниз. У него совершенно точно не было никакой неблагоприятной реакции на холодный воздух. – Но мы можем прекратить это прямо сейчас, если ты хочешь, если это станет решающим фактором в пользу того, что ты останешься.

Меня охватывает неожиданно сильная волна разочарования от этого предложения, от мысли, что я больше не смогу ощутить его поцелуй, его прикосновения, его вес, его тепло. Нет, я не хочу этого.

– Давай не будем спешить.

Джона ухмыляется.

– У меня было предчувствие, что ты так скажешь.

Он продвигается вперед, опускается на колени у края пенопластового коврика и сдергивает с меня спальный мешок. По моей коже мгновенно разбегаются мурашки. Глаза Джоны, словно лазеры, скользят по мне, вбирая в себя все и решая, куда напасть в первую очередь.

Я помогаю ему принять решение, вытягиваясь, хотя мой живот делает нервное сальто.

Его сильные, грубые руки хватают мои лодыжки и скользят вверх, раздвигая ноги, и все мои переживания о завтрашнем дне мгновенно забываются.

Глава 22

Бам.

Бам.

Бам.

Мои глаза распахиваются от тупого, повторяющегося звука, доносящегося снаружи. Сквозь крошечные отверстия проникает тусклый дневной свет, освещая комнату как раз настолько, чтобы я сумела разглядеть множество сковородок, висящих на гвоздях у стены.

На нашей импровизированной постели я одна, и воздух холоден. Я натягиваю спальный мешок под самый подбородок и сворачиваюсь в клубок, мгновенно ощущая, как болят мышцы. Я не могу сказать, насколько это из-за сна на тонком поролоновом матрасе, а насколько из-за ночи с Джоной.

По крайней мере, дождь прекратился, отмечаю я. Этот постоянный стук по крыше стал для меня успокаивающим «белым шумом», под который я заснула в предрассветные часы, но наступившая теперь тишина кажется оглушительной.

Бам.

Бам.

Бам.

Любопытство наконец-то одерживает верх. Скинув спальный мешок, я влезаю в свои дождевые сапоги и хватаю фланелевую куртку Джоны с вешалки, зная, что она прикроет меня достаточно. Плотно запахнув ее, я выхожу на улицу. Над промокшим лесом опустился густой, мрачный туман, окутавший высокие ели и узкую тропинку к самолету. Даже пристройка исчезла. Впечатление от этого утра почти призрачное.