Дикая Флетчер

Его нужно разливать по бутылкам и продавать как жидкое золото за те деньги, в которые мне обошлись основные ингредиенты плюс проезд на такси.

– Будет готово через пять минут. Надеюсь, тебе нравятся маслины.

– Это… Ага. Разумеется, нравятся. – Повисает долгая пауза, и я чувствую на себе папин взгляд. – Спасибо, Калла. Это мило.

– Ничего особенного.

«Это просто первая еда, которую я приготовила для нас двоих», – думаю я с небольшой улыбкой. Одна из тех, казалось бы, незначительных и несущественных вещей в жизни, которую я, вероятно, буду помнить до конца своих дней.

– Как прошел твой день?

Мне не терпится рассказать ему о плане создания сайта для «Дикой Аляски».

Я отчаянно хочу спросить папу, действительно ли он подумывает об отставке.

С чего именно мне начать?

По ступенькам крыльца раздаются быстрые шаги, и через мгновение дверь распахивается. Мейбл врывается с широкой ухмылкой на лице, запыхавшись, словно по подъездной дорожке она бежала.

– Как раз вовремя!

– Привет, малая. – Лицо отца мгновенно смягчается улыбкой. – Что у тебя там?

– Мое фирменное. – Она держит стеклянное блюдо, покрытое фольгой, в руках, обтянутых рукавицами, и объявляет с драматическим размахом и энергией, которая, кажется, мне не снилась и в самый дикий мой день: – Самая сырная, самая сочная, самая вкусная паста, которую вы когда-либо ели. Только что из духовки. – Поставив блюдо на стол, она снимает фольгу, позволяя длинным нитям сыра повиснуть в воздухе. – Наконец-то я довела ее до совершенства!

Моя пищеварительная система взорвется, если я съем это.

– Вау. И здесь достаточно, чтобы кормить меня неделю, – смеется отец. Он объясняет мне: – Мейбл открыла в себе страсть к кулинарии. В последний год она много экспериментировала на кухне, используя меня как подопытного кролика. Я думаю, это уже… восьмая неделя, как ты это делаешь?

– Девятая, – гордо поправляет Мейбл. – Но это именно то, говорю тебе.

– Девятая неделя подряд сырной пасты.

Отец бросает на меня пристальный взгляд, и я давлю в себе смех, даже несмотря на явную обиду, которую чувствую внутри. Эта невежественная двенадцатилетняя девочка влезла в одну из немногих ночей, которые я провожу со своим отцом. Я не живу через дорогу. Я не могу просто так рысить по подъездной дорожке с обедом в руках, когда захочу. Это я должна была приготовить для него ужин.

Ей всего двенадцать, и я сомневаюсь, что она ворвалась к нам со злыми намерениями, и все же я не могу не обижаться на нее прямо сейчас.

Однако это объясняет пустой холодильник. И то, как мой отец при этом выживает.

– Калла, подожди, пока не попробуешь это. – Мейбл достает из шкафа три тарелки.

– Я бы очень хотела, Мейбл. Но у меня аллергия на молочные продукты, – объясняю я с извиняющейся гримасой.

– Правда? Вот отстой. Так что же ты будешь есть? – Мейбл заглядывает в мою миску. Ее нос морщится. – Ох. Хорошо, что я приготовила для нас ужин.

Я хмурюсь.

– Почему?

– Потому что Рен отчаянно ненавидит овощи. Особенно салат.

Мой отец кривится.

– Я думаю, что «ненавидеть» – это слишком сильно сказано, Мейбл…

– Нет, не сильно. Мама называет его «Малыш Рен», когда он приходит на ужин, потому что ей приходится разрезать овощи на крошечные кусочки и прятать в соусе, чтобы он их съел. – Она ухмыляется, доставая из ящика сервировочную ложку.

Значит, ранее он просто был вежлив. Теперь, когда я думаю о вчерашнем вечере, то вспоминаю, что на его тарелке не было ни гороха, ни моркови.

Отец вздыхает, а затем одаривает меня виноватой улыбкой.

Зачерпнув щедрую порцию пасты на две тарелки, Мейбл забирает их и направляется в гостиную.

– На этот раз ты черными или моя очередь? – кричит она оттуда.

– Не помню. Выбери ты. – Отец замирает в дверях. – Обычно мы каждый вечер играем в шашки. Пропустили пару раз.

Потому что я приехала на Аляску, понимаю я.

Папа медлит, закусив нижнюю губу.

– Значит… аллергия на молочные продукты.

– Ага.

– Вот почему в холодильнике столько молока с соей.

– Соевого, – поправляю я. – И да. Это для моего кофе.

– Хм… Ну… теперь я знаю.

– Точно. Как теперь знаю я, что ты бы ничего из этого не съел. – Я машу ножом в руке над салатницей.

– Я бы съел все до последнего кусочка, малая, – говорит он с уверенностью, а затем исчезает в гостиной.

Оставив меня улыбаться стене из уток.

* * *

Мейбл издает возглас, выхватывает черную шашку с доски и добавляет ее в свою растущую стопку.

– Каково это – проиграть четырнадцать партий подряд маленькой девочке?

Отец сосредоточенно сдвигает брови, ломая голову над игровой доской, словно переигрывая последние ходы.

– Похоже, я слишком хорошо тебя учил, – бормочет он, откинувшись в своем La-Z-Boy. Его взгляд блуждает по дивану, на котором я сижу, скрестив ноги, с макбуком на коленях. – Ты уверена, что не хочешь попробовать, Калла? Потому что я в поиске соперника, которого смогу победить. Мое эго нуждается в этом.

– Может быть, завтра, – безразлично отвечаю я.

Папа смеется.

– Спасибо, что солгала, чтобы пощадить мои чувства. Твоя мама всегда категорически отказывалась.