Дикая магия

— Лошадь её здесь. — Катя ткнула пальцем в сторону перепуганных лошадей, стоявших посреди дороги. — Но где она сама? Я её не видела.

— Видимо, её увели с собой уваги, — предположил Брахт, — и убили. Надо поискать её среди деревьев. — Он нахмурился. — Жаль, она начала мне нравиться. Мужественная девушка.

— Без сомнения, — произнёс Очен и обратился к Чазали: — Пусть поищут Ценнайру.

Киривашен отдал новые приказания. Брахт сказал:

— Мы только и делаем, что говорим и собираем трупы. Когда мы начнём действовать?

— Когда я буду знать, что делать, — отрезал Очен. — Это будет скоро, но пока я прошу терпения.

Керниец покачал головой и посмотрел на Катю.

— Мне это не нравится, — заявил он. — Может, поскачем за Каландриллом?

— И тем ускорим его смерть? — возразила она. — Нет, Брахт, подожди. Это не Куан-на'Фор. Здесь не все так просто. Рхыфамун стал сильнее, Фарн тоже. Нам надо слушать Очена.

— Но он призывает нас к бездействию, — прорычал Брахт. — Он говорит, что мы должны бросить Каландрилла на произвол судьбы. Я хочу действовать.

— И все же, — твёрдо проговорила Катя, — подожди. Спору их положил конец Чазали.

— Ценнайры нет среди мёртвых, — заявил киривашен. — Тела её мы не нашли ни на дороге, ни среди деревьев.

— Значит, она жива, — улыбнулся Очен, — а это хорошо.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Брахт. — Я рад, если Ценнайра жива, хотя и сомневаюсь в этом. Скорее всего, они оттащили её в лес, и где-то там мы найдём её тело.

— Думаю, что нет, — возразил Очен. — На твоём месте я бы молился твоему лесному богу о том, чтобы он даровал ей жизнь.

— Я тебя не понимаю, — сказал керниец.

— Я тоже, — поддержала его Катя.

— Мне некогда объяснять, — отмахнулся Очен. — Доверьтесь мне и Ценнайре.

— Ценнайре? Ахрд! — Брахт развернулся и направился к жеребцу. — Загадки, загадки и загадки, а Каландрилл тем временем один на один с Рхыфамуном. Я скачу вперёд.

— Нет, стой! — воскликнул Очен и сделал жест Чазали.

Киривашен встал между Брахтом и жеребцом. Огромное животное, прижав уши и дико поводя глазами, било копытом. Чазали, хоть и опасался его, был явно намерен помешать Брахту вскочить в седло. Оба положили руку на эфес меча.

Очен посмотрел на Катю и сказал:

— Ради Хоруля, ради Молодых богов, ради Каландрилла, доверьтесь мне.

Вануйка на мгновение задержала на нем взгляд, затем подошла к кернийцу и киривашену.

— Я ему верю. — Она посмотрела Брахту в глаза. — Мне самой все это не нравится, но я не вижу другого выхода.

— Ты предлагаешь сидеть сложа руки? — В голосе кернийца зазвучало недоумение. — Пока Каландрилла там убивают?

— Подумай, Брахт, — настаивала Катя. — В темноте мы наделаем много шума в лесу и сами предупредим их о своём приближении. Уваги поймут, что у них больше нет времени. Боюсь, что тем самым мы обречём Каландрилла на верную смерть. Я люблю его не меньше тебя, но пока мы ничем не можем ему помочь. У Очена же есть колдовство. И боюсь, это — наша единственная и наиглавнейшая надежда. Доверимся ему и его таланту.

— Ты права, — согласился Брахт. — Но что это он такое говорит про Ценнайру? При чем здесь она?

— Я не знаю, — Катя пожала плечами, — спроси у него.

Ночь выдалась тёмной. Ущербная луна ещё не всплыла на небосвод. Облака непреодолимой преградой отделили землю от бесстрастных звёзд. Лицо Брахта оставалось в тени, голубые глаза его были полуприкрыты, губы плотно поджаты — он готовился к бою. С мгновение он смотрел на Катю, затем вздохнул, и плечи его опустились, а правая рука соскользнула с эфеса меча.

— Как скажешь.

Катя кивнула и блеснула белозубой улыбкой. Чазали с облегчением вздохнул у неё за спиной.

Очен, сидя на корточках, смотрел пустым взглядом в огонь. Руки его были спрятаны в широких рукавах халата, тело напряглось. Он словно окаменел. Только губы шевелились, и из горла доносились странные гортанные звуки. В ноздри им ударил запах миндаля.

Брахт выругался. Катя положила ему руку на плечо, Чазали с откинутой вуалью подошёл и встал рядом.

— Очен — великий колдун, — пробормотал он. — Скоро он станет вазирь-нарумасу. Госпожа Катя права, доверься ему, ибо если кто и может помочь Каландриллу, то это он.

— А Ценнайра? — спросил Брахт. — При чем здесь Ценнайра? Она-то чем может помочь?

— Я не знаю, — ответил Чазали. — Но если Очен так говорит, значит, он прав.

Керниец с силой выдохнул через стиснутые зубы.

— И почему мир такой сложный? Честная схватка на мечах, на лошадях — это я понимаю. Но зачем пользоваться колдовством? — Он махнул рукой в сторону вазиря и поднял лицо к тёмному, покрытому тучами небу. — Для меня это загадка.

— Для меня тоже, — сказал Чазали. — Будь моя воля, все было бы так, как хочешь ты: воин против воина в честной схватке. Так было бы лучше. Но на самом деле все иначе. Магия живёт в нашем мире, и надо привыкать к ней. Доверься Очену, друг мой, ибо он способен сделать то, что не под силу нашим клинкам.

— В любом случае у меня нет выбора, — пробормотал Брахт, глядя на вазиря. А маг был настолько неподвижен, что казалось, дух его уже витает где-то в другом месте.