Дикая охота. Полотно дорог (СИ)

- Куда это ее проводить? – насторожилась Шаня, просыпаясь окончательно, - Сама выхода из деревни не найдет что ль?

- А она не по земле пойдет, - улыбнулась мать.

До Шани медленно дошел смысл ее слов. Она покачала головой, недоуменно глядя на Ялушу:

- Погоди… Она чужая ведь – что ж ты ей, лаз показать хочешь?

- Это орел рыбе чужой, - отрезала Ялуша, - А Марушка нам родная. Тебя, дуреху, лечила от глазной хвори, когда ты еще и ходить не умела. Если бы не она – ты бы и света белого не видела, темнотой бы жила. А может, и вовсе бы не жила. Так что как я сказала – так и будет.

Шаня потупилась. Ялуша положила на кровать ворох теплой одежды и, потрепав дочь по голове, вышла из комнаты, дав той возможность привести себя в порядок.

Теплый огонек чуть мигал под стеклянным куполом, дрожа от слабого сквозняка, тянущего из подземелья. Чем дольше они шли, тем ощутимее становился этот прохладный, пахнущий сыростью ветерок. Несмотря на время года, в тоннеле было тепло и чуть влажно. С потолка земляного коридора свисали тугие корни, вновь уходящие в землю – местами они образовывали настоящие решетки, сверху донизу затягивающие проход, и приходилось продираться сквозь заросли. Мару это нисколько не смущало: буреломы в лесу были гораздо гуще. На стенах лаза росли грибы, тускло светящиеся бледным зеленоватым сиянием – ведьма знала, что некоторые из них могли бы пригодиться ей для зелий. Да только вряд ли когда-нибудь ей еще доведется заниматься привычным делом.

На взгляд Мары, Шаня оказалась прекрасным собеседником: она молчала. Долговязая, худенькая девочка, высоко подняв фонарь, вела ведьму все дальше от гостеприимного теплого дома Ялуши. Изредка Мара косилась на нее, с любопытством рассматривая узор чешуек над светлыми тонкими бровями – у Шани они отливали перламутрово-сиреневым нежным цветом и чуть мерцали на тусклом свету. Как и все речные люди, она была низенькая, большеглазая и светлокосая. А еще чешуйки, спускающиеся от уголков ее глаз вниз на скулы, уже начали бледнеть и едва заметно топорщиться. Девушка ощутила ее взгляд и без слов поняла, на что глазеет ведьма.

- Скоро совсем отпадут.

- Они лишь над бровями растут? – поинтересовалась ведьма, пропуская Шаню вперед – тоннель разделился на две узкие ветки. Девочка повернула налево, и проход круто пошел вниз. Запахом реки потянуло гораздо ощутимее – Мара поняла, что они спускаются под озеро.

- Нет, еще вдоль позвоночника. А у новорожденных мальков – мы так детей зовем - вообще все тело в чешуе, только мелкой совсем и мягонькой как шелк. Она такой и остается, не жесткой. С возрастом вся отпадает, когда срок подходит.

Она немного помолчала, а затем продолжила:

- Отец говорил, что у матери в молодости очень красиво было – серебряные, с золотым краешком, и притом почти прозрачные. Мелкие-мелкие, как у красноперки.

На том их беседа утихла. Шаня все так же молчала и вела себя отстраненно, хоть и вежливо. И за это Мара ей была благодарна – ведьма чувствовала себя неуютно, когда приходилось поддерживать разговор. Все же говорить она не умела. Точнее, просто не хотела – нужды в том особой не было. Гораздо интереснее было примечать крохотные детали, едва ли имеющие значение.

Причудливая трещина на стене, напоминающая силуэт птицы.

Светящиеся капельки воды на корнях, отражающие огонек фонаря.

Дымчатый маленький кристалл, острыми краями вспарывающий глинистый потолок.

Корни, своеобразными ступенями поднимающиеся вверх.

Спустя час плавный подъем наконец закончился, и потолок резко ушел вверх, а проход раздался. Мара огляделась. Они находились в небольшой пещере, с потолка которой свисали грязной бахромой корни, а в стенах тут и там виднелись прозрачные камни – ведьма видела такие на шеях семиреченок. Только в людских городах мастера обрабатывали дикие самоцветы и вгоняли их в золото, серебро или медь, а речной народец лишь просверливал тонкими сверлами мелкие каменья да низал их на нитки. Теперь Мара поняла, откуда у небогатых жителей Семиречья столько самоцветов – в некоторых дворах даже площадки были выложены мозаиками из кварца.

Из пещеры лучами расходилось еще несколько ходов, два из которых были затянуты корнями, словно сетью. Шаня указала на неприметный лаз справа.

- Дальше уже развилок не будет – так что пойдете вот по этому коридору, не ошибетесь, - девочка нервно усмехнулась собственной шутке, не возымевшей должного эффекта, - Вот. К вечеру выйдете к Прибережку.

Мара чуть нахмурилась.

- Не слыхала о таком городе.

- Это на юге, он от леса далеко. Там и заночевать можно, и еды прикупить. Да и до Сестер проще будет добираться – матушка сказала, что вам туда надо. И фонарь возьмите – я в темноте вижу, как кошка, - Шаня неловко дернула плечом, а потом неуклюже добавила, - Будьте осторожны, госпожа Мара. И спасибо вам.

Мара вздернула тонкую бровь.

- За что же?

- Мне мать напомнила… что помогли вы мне, когда мальком еще была… а тогда же и поблагодарить не могла вас, - девочка комкала в руках край теплой шерстяной туники, надетой поверх нескольких кофт, и смущенно глядела в пол.