Дикая охота. Полотно дорог (СИ)

- То-то и оно, что правду, красавица! – торжествующе воскликнул мужичок, - Все на то указывает. Во-первых, еще до Ночи Пращуров Ярис в небо поднялась, да так высоко, что ярче луны светила! Во-вторых, пошли недобрые вести по деревенькам окрест. Несколько ребятишек в лесах пропало, а такого не случалось уже полвека. Смекаете, что к чему? Если не одни цацки да платки в головах, то уразумеете все. В-третьих, ведьмы все всполошились – а это верный признак. Наша ведунья тоже угрюмая ходит, все с утра до ночи бормочет что-то, ворожит. Давеча к старосте ходила, дык тот нам потом на собрании рассказывал – мол, Аярка велела детей за ворота не пускать и самим не выходить, разве что на Тракт, а к лесу чтоб ни ногой! Про стены ему что-то рассказывала, что мол настроить надо укреплений, да где ж мы дерева столько возьмем, коль в лес нельзя? Но это все, конечно, пустяки… Я и сам думал, что пустяки – ну мало ли, что там те ведьмы чуют, мало ли, чего на небе творится. Как Светлый хочет, так он звезды и расставляет, верно я говорю? Верно. Да вот только пуще всего остального другое тревожит. Келерийские девки на дороги вышли – добрые люди рассказывали, что видели… По одной, по двое – а ходят, на постой останавливаются, у корчмарей расспрашивают, что да как. Я-то сам не против них, только считаю, что бабе дома сидеть надо, за детьми смотреть да похлебку варить повкуснее, мужа привечать. Девка – она ж создание нежное, ну куда ей с мечами возиться? А те сами идут, учат их в горах келерийских, чтоб против своры нелюдей сражались. Ну, они и сражаются – и из замка своего выходят только во времена Изломов. Если сейчас повыползали – все, точно беда на порог пришла. Их потому и не шибко любят. Они, знаете, как… как знамя… знамение! Знамение темное. Где они – там и духи. Вот так-то. Ну, не только потому, конечно, не жалуют их… Оно, знаете, о таком постыдно говорить – да только они в этом замке своем еще и ложе делят, как люди рассказывают, непотребства всякие творят друг с другом. А иногда и все вместе, - мужичок засопел в усы, - Не по законам Светлого это, я считаю. Но раз уж они как-никак помогают во времена Изломов, то пускай уж, что… Главное, чтоб нормальных девок к себе не сманивали.

Атеа украдкой бросила взгляд на Меред. Девушка ехала с непроницаемым лицом, выпрямив спину и почти не мигая – разве что щеки слегка зарумянились, но это можно было списать на мороз.

- Я вот только никак в толк не возьму – как это вас отцы-то самих отпустили в даль такую, в такое-то время? Уж они понимать должны, что к чему, и что за час настал… Мало ли, какое лихо на дороге ждет? Ну что три молодки сделают против злого человека, али против духа? Ножички-то эти ваши вряд ли вам помогут – небось, и не знаете, как в руках их держать.

- Не знаем, батюшка, - не выдержав, захлопала ресницами Атеа, - Это так, чтоб спокойней было – авось, и беда не тронет. Да только нам шибко надо попасть за Железный Тракт – дело у нас в столице: женихов себе ищем. Батюшка у нас один, сестры мы, все в поре уже. Вон в котомках приданое везем, - она хлопнула по вещмешку, который совершенно не походил на котомку с приданым, - У нас там платья вышитые, нити да иголки, дары от матушки…

- А, ну то – дело хорошее, - одобрительно закивал мужичок, а потом окинул их всех придирчивым взглядом, - Несхожие такие все! Мамка, небось, гулящая… Ты вон хороша, конечно, ничего не скажешь, - он закряхтел, покивал сам себе, - За тобой и в столице табунами бегать будут! А тебя, девушка, я поначалу за паренька принял, не серчай уж. Такая ты… ну… такая. – Доверительно сообщил Меред их попутчик, заискивающе улыбаясь, - Но ты не переживай! И на тебя найдется купец. Видно, что крепкая, работу любишь.

Меред кисло искривила губы, натягивая улыбку на лицо с таким усилием, что Атеа стоило огромного труда не расхохотаться в голос. Перед внутренним взором живо предстала картина, как стриженая девушка в переднике одной рукой месит в огромной кадке тесто, во второй держит орущего младенца, а ногой еще елозит по полу мокрую тряпку, отмывая полы. Мужичонка между тем продолжал:

- А чегой-то третья ваша не разговаривает? Капюшоном закрылась, свету белому не показывается…

Атеа горестно вздохнула:

- Болеет она у нас, батюшка. Отродясь не говорила… Еще и косоглазенькая. Потому и прячется. Зато хорошая, добрая, ласковая! Мы, батюшка, перед отъездом всей деревней молились, чтоб и ее в руки хорошие отдать, чтоб нашелся человек с сердцем добрым. Мы с сестрицей все сделаем, чтоб наша младшенькая счастлива была! Правда, сестрица?

Мужичок повернулся к Меред, и девушка сдавленно кивнула, стараясь не смотреть на того. Впрочем, попутчик явно не заметил выражения ее лица. Потрепав по холке своего конька, он одобрительно фыркнул: