Дикая охота. Полотно дорог (СИ)

- Когда-то мы знали вечную жизнь – и не ценили ее, замирая и с каждым веком обрастая камнем. Мы стали утесами, замшелыми и древними, холодными, не-живыми. Мы начали существовать. Теперь же мы знаем смерть и быстротечность времени, и это учит нас ценить то, что нам отмерено, и стремиться возвратить утраченное. Ничто былое не возвращается в прежней форме – оно обретает новую, более совершенную. Мы хотим вернуть себе вечность – однако живую, яркую и настоящую, пластичную, светлую. Такую, какой она была в самом начале пути… Я хочу.

В наступившей тишине чуть слышно раздавался шелест дыхания, да долетал гомон из нижних залов, приглушенный толстыми стенами и полами. Птицы смотрели на ведьму – а та даже не оборачивалась на них, словно их здесь и не было, словно она говорила сама с собой.

- Хм. Ну, коль хочешь – делай, - Атеа быстро пожала плечами, как-то сворачивая тему и переводя ее в какое-то иное русло – слишком простое, слишком незначительное. Меред показалось, что ее слово стало острым камнем, разбившим хрупкий цветок тишины. И сейчас – впервые за всю жизнь – девушка по-настоящему ощутила, что ей стало обидно. Лебедь же, ни на кого не обращая внимания, широко зевнула, - Ладно, девицы, давайте-ка спать. Заболтались итак уже. А ты, - ее взгляд вновь метнулся к ведьме, изучающий и внимательный, - Возможно, не такая уж ты и… подозрительная.

- Да. Возможно, - в тон ответила ей эльфийка, опираясь руками на остов окна. Больше она не проронила ни слова.

Меред долго ворочалась на неудобном матрасе, пытаясь уснуть – и всякий раз, открывая глаза, она видела Тэаргу, все так же неподвижно стоящую у окна. Атеа видела уже десятый сон, мирно посапывая в подушку, а Меред все смотрела на эльфийку и все думала о том, что та рассказала. Нынче был странный вечер, не похожий на все предыдущие, будто что-то переменилось в воздухе – или же в самой Птице. Девушка по-прежнему не знала, доверять ли Знающей, по-прежнему не имела понятия, почему та идет за ними, однако что-то сейчас стало яснее, вырисовалось из перепутанных линий, и теперь Меред поняла, что не боится ведьму. Не верит ей, остерегается ее, сторонится – но страха не чувствует.

Внезапно веки ее отяжелели, налились свинцом, а сознание начало проваливаться в мягкий, словно пуховое одеяло, сон. Последним, что она увидела, было легкое движение мягких рук, сбрасывающих с головы серый тяжелый капюшон, и белые, как снег, пряди волос, волнами рассыпающиеся по тонким плечам. А затем весь мир поглотила длинная зимняя ночь.

========== Глава 42. Синичка в руке ==========

В воздухе вилась ночь, и снег, и тишина. Вьюга мела широким белым подолом по полям, и потоки ветра сшибались крыльями прозрачных невесомых птиц и так же расходились в стороны, касаясь ледяными перьями обветренных щек. Дорога впереди лежала меж изгибов невысоких холмов, уходила в низину, почти заметенная снегами, и лишь какое-то странное чутье не давало Даэн сойти с едва различимой тропы.

Над ладонью Мары, ехавшей впереди, горел огонь. Даже не огонь – бледно-золотой клубочек яркого света, танцующий прямо у кончиков ее пальцев. Ведьма подняла руку так, чтоб сияние разгоняло мглу хотя бы на пару саженей вокруг, и если сначала Даэн противилась ее решению разжечь огонек, то сейчас понимала: с ним и впрямь было как-то надежнее, легче. Мрак не мог войти за невидимую черту, не мог голодно лизнуть их пятки, словно дикий зверь, не мог опуститься на плечи тяжелым плащом страха. И все аргументы Коршуна как-то сами сошли на нет, и теперь женщина искренне радовалась тому, что они не двигались в заполненной снежными вихрями темноте.

Впрочем, в глазах все равно рябило, и расцелованные холодом щеки жгло нещадно. Даэн не обращала бы на это никакого внимания, если бы не беспокойство за Мару – тавранка понятия не имела, как переживает мороз ведьма. Хотя женщина не выглядела измученной и замерзшей, держалась в седле ровно, а неприятное чувство легкой тревоги все равно никуда не девалось.

Впереди в колыбели холмов лежала узкая россыпь звезд, тусклая и едва различимая за снежной рябью. Часть из них шла рядком чуть выше остальных, другие же ютились внизу, расползаясь прямо по земле, и Даэн ощутила, как сердцу становится легче и радостней: они добрались до Трегорья и форпоста на границе с Эллоином. Они наконец свернут с Железного Тракта.