Дикая птица

Дарен схватился за неё, и Рогнеда, уперевшись одной ногой в чёрный кокон корней, потащила его на свободу. Тяжелый. Рогнеда закричала от натуги и рванула со всей силы. Дарен подтянулся, грязь булькнула, неохотно отпуская добычу, и Дарен плюхнулся на кочку.

– Спасибо, – прохрипел он, пытаясь отдышаться.

Рогнеда обессиленно упала рядом.

– Обращайся.

– Ну, и хто тут мою Болотну Иву покромсал? – прозвучал скрипучий голос из тумана. – Негодники!

Туман рассеялся. На деревянных мостках стояла старуха в цветастой юбке. Она опиралась на палку, которую венчал череп со светящимися глазницами. Седые волосы были схвачены красным платком, в ушах – массивные серебряные серьги-кольца. Чёрные маленькие глазки смотрели с любопытством.

Яга.

– Царевич, ты што ль? – подслеповато прищурилась старуха. – И чего-й это ты в моём болоте потопиться решил?

– Да я не топиться, бабуль, я в гости, – Дарен поднялся на ноги и отряхнул кафтан. Ну, как отряхнул – просто размазал грязь ещё больше.

– Ты дурак, что ль? – хохотнула Яга. – Я ж те говорила: штобы стать на мостки до хаты, надо в третью от тропки березу постучать. Тьфу!

Дарен виновато покосился на Рогнеду.

– Я забыл, бабуль.

– От ты ж! Ты, милок, не Иван-царевич, ты – Иван-дурак!

– Я вообще не Иван…

– А, – Яга махнула рукой, – одна разница! Ну? Чавой сядите-то? Гузно своё подымайте да топайте в хату. О‑ой, всю хату мне заляпаете. От негодники! Лиха на вас нет!

Хлипенькие мостки шли от берега до самой избушки. Рогнеда недовольно посмотрела на Дарена. Забыл он. Как такое вообще можно забыть?

В избе было тепло и пахло травами. Под потолком висели ещё зелёные пучки, вязанки чеснока и сушёные куриные лапы. Печь вовсю шпарила жаром. Стол посреди комнаты переливался банками и склянками разных цветов и размеров. Стены подпирали две лавки и два сундука.

– Сапоги сымайте, а то натопчут мне тут щас, – Яга отставила палку с черепом в угол и прошла к печи. – Ой, такие лбы здоровы, а стучать не приучены! Ой-ой-ой… Сымайте-сымайте, чего стоите?

Они послушно разулись, но грязь оказалась не только на сапогах, но и внутри. Пришлось неловко топтаться у порога, пока Яга не заметила.

– О‑ой, негодники! – она всплеснула руками и снова повернулась к печи. – Круко! Кру-уко! Просыпайся, гадска душа! И тащи скатерть!

С печки свесился сероглазый упырь. Толстый и старый, с лохматой седой бородой.

– Какую тебе ещё скатерть, карга? – проворчал он.

– Рваную, белую, што ты от мамаши своей притащил. Давай тащи, пока они тут мне всё не изгваздали.

Круко, кряхтя и ворча, полез с печи.

– Да мы тут постоим, – запротестовала Рогнеда. – Мы ненадолго. Нам до заката бы в город вернуться.

– До заката уже не успеете, – цыкнула Яга. – Да не в том сундуке, Круко! В большом! В большом, говорю! У меня, милочки, супец уже почти готов. Накормлю, напою да спать уложу. Ну и расскажете там, чагой притопали.

– Нам бы с Круко поговорить, – осторожно сказал Дарен.

Яга посмотрела на него удивлённо.

– На шо вам этот старый упырь сдался?

– В городе упырь умер. Выловили его в реке без сердца. Мы подумали, вдруг Круко что-то слышал.

– Тю-ю, как слыхать-то, когда он с печи не слазит! – махнула рукой Яга.

Круко принёс скатерть. Яга встряхнула её, придирчиво осмотрела изрытую молью кружевную ткань и, удовлетворённо кивнув, расстелила на полу.

– Вообще-то я слышал об этом упыре, – обиженно отозвался Круко, накручивая на пухлый палец бороду. – И чего это я с печи не слажу? Вот слез же.

– И когда это ты слыхал? – ухмыльнулась Яга и пошла к печке.

– А правнучка моя к нам в прошлом месяце заходила, помнишь?

Яга что-то невнятно проворчала, видимо, выражая своё отношение к родственнице мужа, отодвинула заслонку печи и взяла ухват. На свет появился пузатый закопчённый горшок, а комнату наполнил аромат мяса и капусты.

– Садитесь, чегой встали? – Яга кивнула на лавку. – Круко, расчисти стол.

– Твоя правнучка сказала что-то интересное? – спросила Рогнеда, присаживаясь на предложенное место. – Нам важны любые детали. Слухи.

Круко схватил с пола мешок и принялся сгребать в него банки со стола. Достаточно неаккуратно – то и дело слышался звон разбитого стекла. Дарен снял испачканный кафтан и сел рядом с Рогнедой. Она запоздало последовала его примеру и сняла грязный плащ.

– Да я уж не упомню, – пробормотал Круко. – Сказала только, что всё на упырей вешают. Будто не знают, что мы сердца друг другу не вырываем. То есть, бывает, конечно, и вырываем, но редко. Реже, во всяком случае, чем отрываем головы… Голову оторвать оно, знаете ли, надёжнее. Наверняка. С сердцем ещё туда-сюда, может, и заживёт, а голова… голова – это уже точно…

– Хватит чушь нести! – встряла Яга, разливая по тарелкам ароматный суп. – Они у тебя полезное што узнать просят. А не пургу твою. У вас што стряслось-то? Вы расскажите, мы, можь, подсобим как. Да ты, царевич, его уже от клятвы освободишь.

Рогнеда с Дареном переглянулись, решая, рассказывать ли всё старикам. Он пожал плечами, она ответила тем же. В общем-то терять им было нечего.