Дикая птица

Дарен вёл Рогнеду за руку сквозь веселящуюся толпу. Гости, завидев их, прекращали пляску и оборачивались, должно быть, ошарашенные внешним видом Рогнеды: изорванное платье и разбитая скула никак не вписывались в атмосферу праздника.

– Я уж думал, что ты не появишься, – проворчал Радомир, когда они приблизились к столу. Он с любопытством взглянул на Рогнеду, – А это ещё кто?

Рогнеда поклонилась, протянула ему грамоту и повторила свою историю. Всё время, пока она говорила, Радомир неотрывно смотрел на неё пронзительными зелёными глазами, а Рогнеде ужасно хотелось спрятаться от этого взгляда. Когда она завершила рассказ, Радомир поднялся из-за стола и неторопливо подошёл. Остановился на расстоянии вытянутой руки и молча глядел, прищурившись. А у Рогнеды внутри всё сжималось от страха. Не поверил? Прогонит? Велит казнить? Придётся сражаться? Она собралась с духом, гордо вскинула подбородок и посмотрела царю в глаза.

– Я прошу твоей защиты и убежища, – сказала она и, опомнившись, склонила голову и добавила: – Мой царь.

Радомир двумя пальцами коснулся её подбородка и заставил посмотреть на себя. Рогнеда выдержала взгляд.

– Вызовите Журавля, – бросил он кому-то за спиной. – Не хочу, чтобы на таком красивом лице остался безобразный шрам. И отправьте стражников на тракт, пусть всё проверят, – он посмотрел Рогнеде в глаза и улыбнулся уголком губ. – Ты получишь мою защиту, княгиня Чароградская.

Слуги отвели Рогнеду в просторные покои, вымыли и переодели. Журавль – молодой юноша – вылечил не только её лицо, но и мозоли на ногах. Рогнеда сидела на чистой, пахнущей заморской лавандой постели и не могла нарадоваться своей удаче. Всё получилось даже легче, чем она думала. И царь Радомир, он явно заинтересовался ей. Пожирал глазами, будто она сдобный пирог. Возможно, охмурить его будет не так уж и сложно. Всё, что нужно сделать – использовать его похоть себе на пользу. Не пройдёт и месяца, как царь будет у её ног.

Но всё случилось гораздо быстрее и стремительнее, чем Рогнеда могла представить.

Радомир пришёл той же ночью, когда она собиралась отойти ко сну. Сидела на кровати и расчёсывала ещё влажные после бани волосы. Радомир был пьян и разгорячён. Рогнеда почувствовала запах мёда и дыма.

– Смотрю, ты уже устроилась, – сказал он, закрывая за собой дверь. – Я велел отдать тебе лучшие покои. После моих, разумеется.

– Благодарю, здесь чудесно, – Рогнеда вежливо улыбнулась, стараясь скрыть напряжение в голосе. Она поняла, что царю нужно, едва он переступил порог.

Радомир подошёл ближе и опёрся на изножье кровати, изучая мутным взглядом одолженную Рогнеде ночную сорочку.

– Можешь оставаться здесь сколько угодно, Рогнеда, – он с трудом подбирал слова, делая большие паузы. – Я… признаться честно… не верю, что говорю это… в такой час… и после всего, что ты пережила сегодня, но ты… твоя красота покорила меня, едва я тебя увидел.

Рогнеда старалась сохранять спокойствие, но сердце билось с удвоенной силой. К горлу подступил тугой комок.

– Я польщена, благодарю, – она снова улыбнулась.

Радомир кивнул, погладил бороду, переступил с ноги на ногу, снова кивнул и направился к выходу. Рогнеда облегчённо выдохнула, чувствуя, как схлынула волна страха со спины.

– И знаешь, – Радомир резко развернулся у двери и широко улыбнулся, – я думаю, что такая щедрость – моя щедрость – стоит некоторой благодарности.

– Я искренне благодарна тебе, мой царь! – Рогнеда встала с постели и поклонилась. – Ты спас меня и приютил, как же можно не быть благодарной за это?

Царь подошёл к ней почти вплотную, и Рогнеда с трудом сдержалась, чтобы не отвернуться от запаха мёда, ударившего в нос. Его дыхание было сбивчивым и тяжёлым, ладони беспокойно вились у её тела, но ещё не решались коснуться. А Рогнеда отчаянно старалась держать себя в руках и не выдать страха и отвращения перед грядущим. Ещё ни с кем прежде она не была близка.

Ноги подкашивались, но Рогнеда стояла и смотрела в замутнённые мёдом зелёные глаза.

– Я царь, – сказал Радомир, покачиваясь.

– Царь, – кивнула Рогнеда.

– И я всегда беру то, что хочу, – пророкотал он и повалил её на кровать.

Рогнеда кричала, изображая блаженство, стараясь заглушить боль и не вдыхать тошнотворный запах немытого тела, жареного мяса и хмеля. Царь стонал ей в ухо и шептал непристойности обо всём том, что так мечтал с ней сотворить. Очень скоро всё кончилось, и он, потный и изнеможённый, заснул прямо на ней.

«Всё хорошо. Нужно просто потерпеть», – повторяла про себя Рогнеда, глядя в потолок. Повторяла, повторяла и повторяла. До самого утра.

* * *

– Почему бы тебе не перебраться в Царские Палаты, луна моя? Тогда мы могли бы встречаться каждую ночь, – голос Радомира вырвал Рогнеду из воспоминаний.

Она поднялась с постели и поправила волосы, позволяя им свободно лечь на грудь. Подняла с пола платье.

– Ты же знаешь, что это возможно только после свадьбы, зачем дразнишь? Или хочешь богов прогневать?

Радомир привстал на локте, наблюдая за тем, как она одевалась.